В результате дисциплинарного разбирательства установлено, что в августе 2024 года старшим следователем У. возбуждено уголовное дело. В этот же день следователем для назначения по указанному уголовному делу защитника Б. в Автоматизированной информационной системе Адвокатской палаты города Москвы (далее – АИС АПМ) была размещена заявка с указанием необходимости участия защитника в следственных и иных процессуальных действиях. По данной заявке защитником Б. был назначен адвокат К., который вступил в дело и участвовал в допросе Б. в качестве подозреваемого.
Б. в ходе этого допроса, помимо прочего, признал вину в части похищения Т. После между потерпевшим Т. и обвиняемым Б. с участием его защитника – адвоката К. была проведена очная ставка, в ходе которой Б. согласился с обвинением в похищении потерпевшего, а совершение вымогательства и кражи отрицал.
На следующий день жена обвиняемого и адвокат Б. заключили соглашение об оказании юридической помощи Б. по указанному уголовному делу на стадии предварительного расследования и в ходе судебного разбирательства. В этот же день Б. отказался от защитника – адвоката К., заявив об этом письменно следователю У., который данный отказ удовлетворил. С того дня защиту Б. осуществлял адвокат Б.
В обращении заявителей Б. и адвоката Б. против адвоката К. выдвигались дисциплинарные обвинения: в навязывании своей юридической помощи; в совершении действий против законных интересов доверителя Б., выразившихся в склонении адвокатом К. Доверителя Б. к даче признательных показаний об обстоятельствах совершения преступления, которое он в действительности не совершал; в неоказании Б. какой-либо юридической помощи, а также в подписании протоколов допроса Б. в качестве обвиняемого и очной ставки между обвиняемым Б. и потерпевшим Т., которые в действительности не производились.
Кроме того, заявителем – адвокатом Б. в отношении адвоката К. Было выдвинуто дисциплинарное обвинение в участии в следственных и иных процессуальных действиях в качестве защитника Б. по назначению следователя до истечения 24-часового срока явки приглашенного защитника, предусмотренного ч. 4 ст. 50 УПК РФ.
Из объяснений адвоката К. следует, что посредством АИС АПМ он принял заявку на защиту Б., после чего связался со следователем и уточнил, есть ли у Б. защитник по соглашению. Следователь сообщил, что ему неизвестно, будет ли осуществлять защиту Б. защитник по соглашению или нет, однако родственников о задержании Б. он уведомил. Прибыв на место проведения следственных действий, адвокат К. попросил следователя предоставить ему возможность пообщаться с Б. наедине для согласования позиции по делу. Во время общения с Б. последний пояснил, что в ближайшие 48 часов у него не будет защитника по соглашению, доверил адвокату К. свою защиту. В ходе беседы Б. выразил желание дать показания по обстоятельствам совершения им преступления, так как в деле имелась видеозапись того, как Б. наносил удары потерпевшему и насильно заталкивал его в автомобиль. После окончания общения с Б. адвокат К. составил Лист беседы с доверителем, из которого следует, что адвокатом К. с Б. была письменно согласована позиция по делу.
По поручению Б. адвокат К. связывался по телефону с его отцом, который пояснил, что в течение 48 часов защитника по соглашению у его сына не будет. Адвокат К. не отрицал, что в телефонном разговоре с отцом Б. рекомендовал ему пригласить защитника по соглашению, однако не предлагал заключить соглашение именно с ним. Б. к даче показаний об не склонял, а рекомендовал ему отказаться от дачи показаний и не торопиться, однако тот избрал иную позицию. Утверждал, что присутствовал при производстве всех следственных и иных процессуальных действий в отношении Б., никуда не отлучался. Установленный ч. 4 ст. 50 УПК РФ 24-часовой срок явки приглашенного защитника с момента задержания подозреваемого нарушенным не считает, поскольку как от доверителя Б., так и от его близких родственников он получил не вызывающие сомнений в достоверности сведения, что в ближайшие 48 часов защитник по соглашению в дело не вступит. Эти объяснения адвоката К. ничем опровергнуты не были.
Рассматривая дисциплинарное обвинение в навязывании адвокатом К. своей юридической помощи Б., Совет пришел к следующим выводам.
Согласно пп. 6 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами. Доказательств нарушения адвокатом К. этого требования материалы дисциплинарного производства не содержат. Рекомендация отцу Б. пригласить защитника по соглашению сама по себе не может рассматриваться как навязывание юридической помощи. При таких обстоятельствах Совет пришел к выводу об отсутствии в действиях (бездействии) адвоката К. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката в части данного дисциплинарного обвинения.
К такому же выводу Совет пришел в отношении дисциплинарных обвинений в неоказании адвокатом К. доверителю Б. какой-либо юридической помощи, склонении его к даче показаний об обстоятельствах совершения им преступления, которое он в действительности не совершал. В силу п. 3 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (Далее – Стандарт), содержащего минимальные требования к деятельности адвоката, осуществляющего защиту по уголовному делу, адвокат должен разъяснить подзащитному право иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально и принять меры к проведению такого свидания. В силу п. 5 Стандарта адвокат должен согласовать с подзащитным позицию по делу. В этих целях адвокат: «принимает меры к выяснению существа обвинения или подозрения, в том числе посредством ознакомления с процессуальными документами, составленными с участием подзащитного, и иными документами, которые предъявлялись либо должны были ему предъявляться»; «в случае вынужденного определения позиции по делу в отсутствие возможности ее предварительного согласования с подзащитным исходит из принципа презумпции невиновности подзащитного и согласовывает с ним такую позицию при первой возможности». Согласно п. 6 Стандарта, в случае признания подзащитным вины защитнику следует разъяснить подзащитному правовые последствия такого признания, а также по возможности убедиться, что признание вины совершается добровольно и не является самооговором. Между тем, каких-либо иных императивных предписаний по определению защитительной позиции Стандарт не содержит. Из взаимосвязанных положений ст. 2, 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст. 5, 8 Кодекса профессиональной этики адвоката следует, что адвокат свободен в выборе тактики защиты и обязан согласовывать ее только со своим подзащитным.
Адвокат К. последовательно указывал на то, что перед участием в следственных и иных процессуальных действиях он имел с Б конфиденциальное общение для согласования позиции по делу. Все протоколы следственных действий в отношении Б. составлены с участием адвоката К., не содержат каких-либо замечаний, заявлений и (или) возражений Б. против участия адвоката К. в уголовном деле в качестве его защитника. Согласно данным Листа беседы с доверителем адвокат К. совместно со своим подзащитным Б. в ходе конфиденциального общения с учетом известных им фактических обстоятельств дела согласовали единую позицию по делу, а затем ее последовательно придерживались. Доказательств явной ошибочности и необоснованности данной позиции в материалах дисциплинарного разбирательства не содержится.
Рассматривая дисциплинарное обвинение заявителя – адвоката Б. в участии адвоката К. в следственных и иных процессуальных действиях в качестве защитника Б. до истечения 24-часового срока явки приглашенного защитника, предусмотренного ч. 4 ст. 50 УПК РФ, Совет пришел к выводу, что в соответствии с ч. 4 ст. 50 УПК РФ если в течение 24 часов с момента задержания подозреваемого или заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу явка защитника, приглашенного им, невозможна, то дознаватель или следователь принимает меры по назначению защитника в порядке, определенном советом Федеральной палаты адвокатов. При отказе подозреваемого, обвиняемого от назначенного защитника следственные действия с участием подозреваемого, обвиняемого могут быть произведены без участия защитника, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 – 7 части первой статьи 51 УПК РФ. При этом, как следует из пп. 15 ст. 5 УПК РФ, под моментом фактического задержания понимается момент производимого в порядке, установленном УПК РФ, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления.
Совет Адвокатской палаты города Москвы в Разъяснениях от 24 сентября 2015 года № 9 «О соблюдении требований части 3 и части 4 статьи 50 УПК РФ при осуществлении защиты по назначению» указал, что «24-х часовой срок явки приглашенного защитника с момента задержания подозреваемого или заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу является особым – как в силу своей сжатости, так и более жестких правил назначения защитника (без предложения пригласить другого защитника взамен неявившегося). Ситуация, в которой оказывается подозреваемый в первые часы после задержания, полностью исключает злоупотребление правом с его стороны. <…> Совет разъяснял: адвокат, назначенный защитником задержанного, подозреваемого или заключенного под стражу подозреваемого, прибыв к дознавателю, следователю, обязан выяснить точное время фактического задержания, заключения под стражу, и после свидания с подозреваемым, обвиняемым наедине, не принимать участия в каких-либо процессуальных действиях до истечения, предусмотренного ч. 4 ст. 50 УПК РФ, 24-часового срока для явки приглашенного защитника. Кроме случая, когда будет представлено не вызывающее сомнений в своей достоверности подтверждение невозможности явки адвоката, с которым заключено соглашение, в тот же срок. Невыполнение данного разъяснения расценивается как нарушение пп. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, устанавливающих обязанность адвоката честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно отстаивать права и законные интересы доверителя, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушения прав доверителя ходатайствовать об их устранении» (Вестник Адвокатской палаты горда Москвы. 2015. № 3 (129). С. 39-42).
В результате дисциплинарного разбирательства установлено, что Б. был фактически задержан утром N августа 2024 года у себя дома. Соглашение об оказании юридической помощи на защиту Б. адвокат Б. заключил с женой обвиняемого в полдень следующего дня. Согласно скриншоту экрана смартфона адвоката Б., впервые со следователем У. он связался только в 13.00 час. в тот же день. В этой связи Совет констатирует, что фактическая явка приглашенного супругой обвиняемого защитника – адвоката Б. не была обеспечена до истечения 24-часов с момента фактического задержания Б., то есть в срок, предусмотренный ч. 4 ст. 50 УПК РФ. Вместе с этим, адвокат К. давал последовательные объяснения о том, что Б., равно как и его близкие родственники сообщили ему, что защитника по соглашению у него в течение 48 часов не будет, что объективно подтверждается Листом беседы с доверителем от N августа 2024 года, собственноручно подписанным Б.
При таких обстоятельствах Совет констатировал, что адвокатом К. была получена не вызывающая сомнений в своей достоверности информация об отсутствии у Б. защитника по соглашению в течение срока, предусмотренного ч. 4 ст. 50 УПК РФ. Получив такую информацию, адвокат К. не имел оснований для отказа от защиты Б. При этом, как указано выше, протоколы следственных и иных процессуальных действий не содержат каких-либо возражений Б. против участия адвоката К. в уголовном деле в качестве его защитника.
В связи с выявленными обстоятельствами Совет АПМ принял решение прекратить дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвоката К..
Ознакомиться с полным текстом Решения.