Член Совета Адвокатской палаты города Москвы Сергей Соловьев в авторской колонке поделился мнением об Определении КС РФ № 322-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Козлова А.К. на нарушение его конституционных прав пунктом 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», подпунктом 1 пункта 2 части первой ст. 7 и частью 8 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
27 февраля 2020 года Конституционным Судом Российской Федерации было вынесено Определение № 322-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Козлова А.К. на нарушение его конституционных прав пунктом 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», подпунктом 1 пункта 2 части первой ст. 7 и частью 8 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
Ажиотаж адвокатского сообщества при ознакомлении с данным Определением был обусловлен, в большей степени, именно суживающим правотолковательным разъяснением Конституционного Суда Российской Федерации положений абзаца 1 пункта 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», регламентирующим порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий (далее ОРМ) и следственных действий в отношении адвоката только на основании судебного решения.
Конституционный Суд Российской Федерации в данном Определении увязал установленный в этом нормативном положении адвокатского закона порядок исключительно с профессиональной деятельностью адвоката, указав, что «сведения о преступном деянии самого адвоката не составляют адвокатской тайны», а сама норма «…не устанавливает неприкосновенность адвоката, не определяет ни его личную привилегию как гражданина, ни привилегию, связанную с его профессиональным статусом», и «предполагает получение судебного решения при проведении в отношении адвоката лишь тех оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, которые вторгаются в сферу осуществления им собственной адвокатской деятельности».
Возможно, обоснование решения Конституционного Суда Российской Федерации кроется в названии самой статьи 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», которая озаглавлена «Адвокатская тайна», что обусловило привязку толкования именно к названию нормы.
Однако здесь есть, на наш взгляд, серьезные сомнения в законности такого усечения, располовинивания статуса адвоката относительно предусмотренных федеральным законом гарантий при проведении в отношении обладателя этого статуса ОРМ и следственных действий.
Так во втором абзаце пункта 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» отмечается, в частности, что полученные в ходе ОРМ и следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей.
Эта формулировка закона вступает в противоречие с толкованием Конституционного Суда Российской Федерации, данным в Определении № 322-О от 27.02.2020, так как из этой нормы закона с очевидностью следует, что оперативно-розыскные мероприятия в принципе не могут быть направлены на получение охраняемых адвокатской тайной сведений. Из этого следует, что увязывание соблюдения порядка проведения ОРМ и следственных действий в отношении адвоката исключительно со вторжением «в сферу осуществления им собственной адвокатской деятельности» является незаконным и необоснованным.
Более того, закон отдельно отмечает, что даже факт приостановления или прекращения статуса адвоката не влечет за собой безусловную невозможность использования полученных в результате ОРМ сведений в качестве доказательств, при условии соблюдения судебного порядка получения разрешения на эти действия и, как уже отмечалось, невхождение этих сведений в производства адвоката по делам его доверителей.
Весьма любопытно выглядит формальное сравнение текстов двух норм: первого абзаца пункта 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пункта 7 ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации».
|
Статья 8. Адвокатская тайна
|
Статья 16. Неприкосновенность судьи |
|
«Проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только на основании судебного решения». |
«Осуществление в отношении судьи оперативно-розыскных мероприятий, а также следственных действий (если в отношении судьи не возбуждено уголовное дело либо он не привлечен в качестве обвиняемого по уголовному делу), связанных с ограничением его гражданских прав либо нарушением его неприкосновенности, определенной Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и федеральными законами, допускается не иначе как на основании решения, принимаемого соответствующей судебной коллегией». |
Как мы видим, никаких изъятий ни норма закона об адвокатской деятельности, ни норма закона о статусе судей, формирующие безусловную взаимосвязь соблюдения порядка проведения ОРМ в отношении этих специальных субъектов судопроизводства исключительно с выполнением ими профессиональной деятельности, не имеют.
Это обстоятельство, на наш взгляд, разрушает позицию Конституционного Суда Российской Федерации о том, что пункт 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не образует «привилегию адвоката, связанную с его профессиональным статусом». В соответствии с положениями Раздела XVII Главы 52 Уголовно-процессуального закона, регламентирующими особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, пункт 8 части 1 ст. 447 УПК РФ прямо выделяет адвокатов в категорию лиц, в отношении которой применяется особый порядок производства по уголовным делам. Из этого следует, что предусмотренные отраслевым федеральным законодательством, регулирующим адвокатскую деятельность в Российской Федерации, гарантии в отношении адвоката как представителя специальной категории безусловно должны распространяться на носителя данного статуса независимо от причин, которые сформировали поводы и основания к проведению в отношении адвоката ОРМ и следственных действий.
Пункт 1 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката устанавливает, что адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие профессии, а пункт 5 ст. 9 этого же Кодекса обязывает адвоката в любой ситуации, в том числе и вне профессиональной деятельности, сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.
Положения этих норм как каждой в отдельности, так и в их взаимосвязи, определяют, что статус адвоката не имеет «выходных» дней, что факт присвоения лицу этого статуса формирует необходимость соблюдения в отношении него всех гарантий, которыми наделяется адвокат в Российской Федерации.
Определение Конституционного Суда Российской Федерации № 322-О от 27.02.2020 фактически нуллифицирует гарантии, которые установлены в пункте 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», так как в соответствии с положениями ст. 7 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ (в ред. от 02.08.2019) «Об оперативно-розыскной деятельности» проведение ОРМ всегда связано с вопросами подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния и не имеет взаимосвязи с контролем за профессиональной деятельностью адвоката.
Из этого следует, что данное Конституционным Судом Российской Федерации толкование пункта 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» может быть использовано для освобождения оперативных служб от получения судебного решения на проведение ОРМ и следственных действий в отношении адвоката при всяком случае, так как теперь во всех оперативных документах будет указано на наличие оперативных сведений о противоправной деятельности адвоката, которая «не составляет адвокатской тайны», а, следовательно, не требует соблюдения порядка, связанного с получением судебного решения о проведение ОРМ и следственных действий в отношении адвоката.
До даты принятия Определения Конституционного Суда Российской Федерации № 322-О от 27.02.2020 правовая определенность в этом вопросе была значительно устойчивее. Статус адвоката, вне зависимости от обстоятельств, формировал безусловную обязанность в получении оперативными службами судебного решения для своей деятельности в отношении этого лица.
Теперь ситуация размыта фактически до полного отсутствия какой-либо границы с перспективами возможности полного произвола. Одного статуса адвоката для получения судебного решения уже недостаточно. Теперь необходимо формирование раздельного понимания оперативными органами поводов и оснований для производства ОРМ в отношении адвоката: исполнение ли это адвокатом своих профессиональных обязанностей или возможная противоправная деятельность самого адвоката.
Интересно, смогут ли оперативные сотрудники отделить «зерна» от «плевел» и, главное, захотят ли?
Фото: Юлия Богатырёва.