Защита по назначению в российской присяжной адвокатуре

Защита по назначению всегда была и остаётся одной из самых важных задач для адвокатуры, и Адвокатская палата города Москвы последовательно развивает функцию, возложенную государством на наше сообщество. Совет Палаты активно формирует дисциплинарную практику по вопросам, связанным с порядком распределения дел по назначению и «двойной защитой», вырабатывая правовые позиции и разъяснения для столичных адвокатов, тем самым помогая им разобраться в сложных этических ситуациях. Благодаря современным технологиям с 2018 года распределение дел по назначению в Москве происходит в автоматическом режиме, что сделало этот процесс полностью прозрачным. Однако сегодняшний прогресс не был бы возможен без тех основ, которые заложили наши предшественники – присяжные поверенные.

Член Совета Адвокатской палаты города Москвы Андрей Сучков предлагает окунуться в исторический экскурс и узнать, как развивался институт судебного представительства в делах по назначению на протяжении истории российской адвокатуры.

«Это [защита по назначению] – такая же служба, как воинская повинность; ее можно исполнять двояко, как казенщину, формально или с усердием, влагая душу в дело, употребляя все усилия, чтобы подействовать на ум и сердце судей. Я полагаю, что только тот, кто исполняет эту обязанность последним из двух способов, заслуживает, чтобы его уважали, и, конечно, когда кому защитник понадобится, а он может понадобиться всякому, то пожелают найти только такого защитника, который бы не делал ни малейшего различия между делом, назначенным ему от суда, по повинности, и делом, защищаемым им по соглашению».

Владимир Данилович Спасович

Нормативное регулирование защиты по назначению у присяжных поверенных

Еще со времен Новгородской и Псковской судных грамот (XIV-XV вв.), которые по общему правилу не допускали судебного представителя и требовали личного участия тяжущихся в судебном процессе, представитель допускался в помощь некоторым участникам дела: женщинам, детям, глубоким старикам, глухим и монахам.

Точкой отсчета квалифицированного судебного представительства лицами, объединенными в профессиональную корпорацию (сословие), принято считать Судебную реформу 1864 года, которая коснулась в том числе и вопроса назначения судебного представителя.

Рассмотрение вопроса регулирования участия присяжных поверенных в делах по назначению и сложившихся традиций интересно не только с исторической точки зрения, но и имеет определенный практический смысл. В Преамбуле Кодекса профессиональной этики адвоката, устанавливающего правила поведения адвоката и порядок привлечения к ответственности за их нарушение, указано, что Кодекс является развитием традиций российской (присяжной) адвокатуры. Статья 1 Кодекса отмечает, что устанавливаемые правила основаны на нравственных критериях и традициях адвокатуры.

Безусловно, приоритетными нормами, определяющими правила поведения адвоката, являются положения Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката. В то же время п. 3 ст. 4 КПЭА отмечает, что «в тех случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или настоящим Кодексом, адвокат обязан соблюдать сложившиеся в адвокатуре обычаи и традиции, соответствующие принципам нравственности в обществе». Таким образом, в случае выявления правовых лакун в современных нормах об адвокатской деятельности и адвокатуре, правовые позиции, сформированные советами присяжных поверенных, вполне можно рассматривать в качестве субсидиарного источника права при формировании дисциплинарной практики.

Нормативному регулированию деятельности присяжных поверенных и их Советов была посвящена Глава вторая «О присяжных поверенных» Учреждения судебных постановлений 1864 года, нормы которой касались также и участия присяжных поверенных в делах по назначению. Советы присяжных поверенных в своих постановлениях сформировали достаточно большое число правил по этому вопросу.

Система распределения дел по назначению

Система распределения дел по назначению присяжных поверенных в то время выглядела следующим образом:

- назначение защитников по уголовным делам входило в полномочия суда;

- представителей по гражданским делам назначали Советы присяжных поверенных (в тех судебных округах, где отсутствовали Советы или их отделения, их функции по назначению представителей по гражданским делам исполняли суды);

Советы присяжных поверенных[1] назначали представителей для ведения гражданских дел в двух случаях:

1) когда заявитель пользовался «правом бедности», то есть для малоимущих лиц;

2) для лиц, которые не смогли или не успели заключить соглашение с судебным представителем.

По первой категории дел судебный представитель из числа присяжных поверенных назначался каждому заявителю, пользующемуся «правом бедности». Распределение таких дел производилось Советом в порядке очереди, эта работа присяжному поверенному не оплачивалась.

Заявителем из второй категории дел назначался судебный представитель только «в таких местах, где состоит полное, определенное табелью число присяжных поверенных»[2], то есть в регионах с достаточным числом адвокатов.

При распределении дел по назначению действовал территориальный принцип: дела передавали для ведения присяжным поверенным, проживающим на территории судебного присутствия, рассматривающего данное дело. В целях сохранения территориального принципа существовало правило, по которому «…при переходе дела из провинциального Окружного Суда в Судебную Палату, Совет, по просьбе тяжущихся, пользующихся правом бедности, или их поверенных, назначает им для защиты дела в Судебной Палате поверенных из числа присяжных поверенных, живущих в городе, где находится Палата»[3].

Советы распределяли дела по назначению в порядке очередности, не учитывая при этом специализации присяжного поверенного (если таковая имелась). При этом Советы исходили из того, что «…всякий присяжный поверенный, в силу своего звания, признается способным и подготовленным для ходатайства по всем делам, по которым законом предоставлено право действовать через поверенных»[4].

Участие присяжного поверенного в делах по назначению оформлялось ордером, выдаваемым Советом. Помимо этого, обратившийся заполнял бланк доверенности назначенному представителю по утвержденной Советом форме.

Мог ли присяжный поверенный отказаться от ведения дела по назначению?

Советы присяжных поверенных уделяли особое внимание исполнению обязанности ведения дел по праву бедности и защиты по уголовным делам по назначению суда, считая ее «одной из самых важных функций присяжной адвокатуры, как судебного сословия»[5]. При этом Советы расценивали эту функцию присяжных поверенных как фундаментальный признак, определяющий публичный статус профессиональной корпорации, отделяющий присяжного поверенного от иных судебных представителей, отмечая, что «…исполнение этих обязанностей проводит резкую грань между адвокатурой, как сословием, призванным отправлять функции судебных органов, и между ходатаями, как защитниками частных интересов»[6]. Присяжные поверенные считали, что эта публичная функция сословия присяжных «покоится на принципе общественного служения адвоката, его общественного призвания»[7].

Исходя из этого тезиса, Советы указывали, что «обязанности по ведению дел по праву бедности и защиты по назначению должны исполняться самым строгим образом»[8]. Игнорирование или ненадлежащее исполнение присяжным поверенным этой обязанности расценивалось в качестве серьезного дисциплинарного проступка. Советы отмечали, что «при ведении дел лиц, пользующихся правом бедности, присяжные поверенные должны быть особенно аккуратными и осторожными, дабы не навлекать на сословие тяжких обвинений, подрывающих его честь и добрую репутацию»[9].

Московский Совет присяжных поверенных расценивал безвозмездное ведение дел данной категории как вид «общественного служения под контролем Суда и Совета»[10]. Распределение таких дел среди присяжных поверенных велось Советами в порядке очереди, по списку, при этом никто не был вправе отказаться, «…иначе ведение таких дел не было бы повинностью для всех равно обязательной»[11].

Советы требовали, чтобы распределенные присяжным поверенным дела по назначению велись ими лично. Не допускалась передача таких дел помощникам присяжных поверенных или частным поверенным. По общему правилу присяжный поверенный не мог передать распределенное ему Советом дело и своему коллеге. В дисциплинарной практике Советы допускали такое передоверие только в исключительных случаях (при «особо уважительных обстоятельствах»[12]) и лишь на отдельное заседание суда, «но и то под свою ответственность за правильное ведение дела»[13]. Например, признавалось оправданным передоверие дела в случаях, когда «действия по делу лично совершить безусловно невозможно, а между тем оно настоятельно и немедленно в интересах доверителя необходимо»[14].

Так, Московский Совет усмотрел дисциплинарный проступок в действиях присяжного поверенного, который уклонился от ведения дела по назначению, перепоручил его своему помощнику и даже не следил за ходом ведения дела. При этом Совет не посчитал «извиняющим» обстоятельством согласие на это доверителя. По мнению Совета, присяжный поверенный в таком случае должен был уведомить Совет о невозможности ведения дела по назначению и о желании доверителя, чтобы его представителем был помощник присяжного поверенного. В таком случае доверитель должен был заключить соглашение с помощником («выдать доверенность избранному поверенному»[15]), а Совет освободил бы присяжного поверенного от ведения дела по назначению, поскольку оно перешло в категорию дел по соглашению.

У присяжного поверенного практически не было оснований уклониться от ведения дела по назначению. Так, если в делах, принятых от доверителя (то есть в делах по соглашению), присяжный поверенный имел право оценивать перспективность иска и по этому основанию отказываться от дальнейшего ведения дела, то назначенный Советом вести дело по праву бедности такой возможности не имел. Рассматривая подобный случай, Совет отмечал, что присяжный поверенный «…обязан вести это дело, хотя бы оно представлялось ему невозможным к выигрышу, так как только Суд может определить его основательность, а предварительная проверка основательности Совету не предоставлена»[16].

Однако в отдельных случаях Совет все же рассматривал вопрос об освобождении присяжного поверенного от ведения дела по назначению и вникал при этом в существо дела. В одном из таких случаев «Совет нашел, что жалобщик не имеет никаких оснований для предъявления того иска, ведение коего Совет поручил присяжному поверенному по праву бедности, и постановил освободить присяжного поверенного от обязанности вести дело жалобщика»[17].

И все же по общему правилу выход назначенного представителя из дела по назначению не допускался. Присяжный поверенный, назначенный Советом вести дело доверителя по праву бедности, мог быть освобожден Советом от этой обязанности лишь при наличии к тому весомых причин. Так, в отчетах Советов присяжных поверенных упоминались случаи освобождения присяжного поверенного от ведения распределенного ему дела в связи с болезнью, делающей невозможным исполнять свои обязанности.

При этом Советы очень придирчиво оценивали причину, по которой присяжный поверенный пытался уклониться от обязанности ведения дел по назначению. Например, Санкт-Петербургский Совет отказал в ходатайстве присяжного поверенного, который, сохраняя статус адвоката, просил освободить его от обязанности ведения дел по назначению суда или Совета по причине избрания его депутатом Государственной Думы. Совет в своем постановлении указал, что «…сохраняя звание присяжного поверенного, член Государственной Думы должен исполнять и сохраненные с этим званием обязанности, в числе которых важнейшими признаются защита подсудимых по назначению Суда и ведение дел по праву бедности, … занятия, связанные со званием члена Государственной Думы, как бы ни были важны и многосложны, фактически не лишают члена Думы возможности уделить часть своего времени и своих сил другой должности, в том числе адвокатской, … и что в случае коллизии, в смысле совпадения по времени обязанностей члена Думы и присяжного поверенного, от лица, исполняющего и те и другие обязанности, зависит принять соответствующие меры»[18]. Так что и депутаты Государственной Думы со статусом адвоката «тянули лямку» в делах по назначению наравне со всеми остальными коллегами.

Как бы ни был неприятен заявитель, дело которого было распределено присяжному поверенному, отделаться от его ведения не получалось. Советами не удовлетворялись просьбы присяжных поверенных «избавить от докучливого доверителя»[19] в делах по назначению, поскольку, по мнению Совета, «личные недостатки в характере доверителя не являются серьезным основанием для того, чтобы Совет мог освобождать присяжных поверенных от защиты интересов людей, силою обстоятельств, поставленных в невозможность условиями воспитания усвоить себе правильные представления об отношениях к своему поверенному»[20].

Однако корпоративные интересы все же иногда брали верх. Так, в Отчете Одесского Совета присяжных поверенных за 1907 год указано, что «…помещенные в прошении <заявителя> оскорбительные для чести присяжного поверенного выражения могут служить достаточным поводом для присяжного поверенного к отказу для ведения дела»[21].

Оплата работы и возмещение издержек

Советы запрещали присяжным поверенным взимать с доверителей, пользующихся правом бедности, какое-либо вознаграждение в делах по назначению и привлекали их к дисциплинарной ответственности, если они требовали гонорар за оказанную им юридическую помощь. Московский Совет присяжных поверенных в этом вопросе имел еще более суровую практику. Как по назначению суда, так и по распределенным Советом делам, он запрещал назначенным присяжным поверенным «входить со своим клиентом в соглашение о добровольном вознаграждении»[22]. То есть защита или представительство в делах по назначению не могли перерасти в соглашение даже при обоюдном согласии на это сторон. Такую позицию Совет обосновывал ссылкой на ст. 367 Учреждения судебных установлений, которая «возлагая эту обязанность <ведение дел по назначению> на присяжных поверенных, называет такую обязанность безвозмездным хождением по делам лиц, пользующихся правом бедности»[23]. В подобных случаях Совет видел лишь одно возможное исключение – когда вознаграждение адвокату присуждено судом по результатам рассмотрения дела, в котором участвовал назначенный присяжный поверенный, и это вознаграждение подлежит взысканию с признанной судом виновной стороны в деле.

Однако присяжные поверенные, назначенные Советом по обращению доверителей, которые не пользовались правом бедности, но просили Совет выделить им представителя за неимением адвоката по соглашению, получали за оказание юридической помощи и судебное представительство оплату по установленной Советом таксе. Фонд оплаты формировался каждым Советом из отчислений присяжных поверенных. Работа таких «назначенцев» не была безвозмездной, хотя и не очень высоко оплачивалась. При этом на таких назначенных представителей не распространялся запрет на заключение в дальнейшем соглашения с доверителем при обоюдной на то воле сторон и получение вознаграждения от доверителя за свою работу.

Поскольку представительство в делах по праву бедности не оплачивалось, то Советы допускали определенный либерализм в регулировании этой деятельности. Например, они не возлагали на присяжного поверенного обязанности нести какие-либо расходы в связи с ведением дела или самостоятельно собирать доказательства по таким искам. Назначенному представителю достаточно было уведомить доверителя о необходимости предъявить доказательства или иные документы для обоснования иска. Так, Московский Совет в одном из дел указал, что на присяжном поверенном, назначенным представителем лица по праву бедности, «не лежит обязанность производить расходы по делу из собственных средств, равно как и не может быть вменено ему в обязанность разыскание необходимых документов»[24]. Тем не менее, отсутствие таких доказательств или документов не освобождало присяжного поверенного от распределенного ему дела, отказаться от его ведения он не мог. Совет также отмечал, что «назначенный для ведения дела по праву бедности присяжный поверенный не обязан выезжать на осмотр далеко за пределы того города, в котором от живет, не получив на то необходимых средств»[25].

Правила ведения дел по назначению среди присяжных поверенных

В делах по назначению не допускалось какое-либо необоснованное ограничение доверителем полномочий назначенного ему представителя или иное безосновательное высказывание недоверия ему. Как уже упоминалось ранее, доверенность присяжному поверенному на ведение дела лица, пользующегося правом бедности, заполнялась на бланке установленной Советом формы. В одном из своих решений Московский Совет посчитал недопустимым зачеркивание доверителем фраз в тексте, ограничивающих полномочия поверенного, расценивая это как «основание для предположения, что он не вполне доверяет поверенному, который по его же просьбе назначен ему Советом для ведения его дела»[26]. В то же время и к назначенному поверенному Совет выдвигал аналогичные требования о невозможности высказывать или демонстрировать «даже тени недоверия» к доверителю, поскольку он стал таковым не по выбору присяжного, «а в силу исполнения <присяжным> одной из повинностей своего звания»[27].

Советы присяжных поверенных были категоричны в запрете лицу, просившему выделить ему представителя по основанию права бедности, отказываться от одного назначенного адвоката и просить заменить его на другого, а также не удовлетворяли просьб назначить определенного представителя. Советы мотивировали это тем, что «поверенные по делам лиц, пользующихся правом бедности, назначаются им по очереди, а не по их выбору»[28]. Если же доверитель по праву бедности был недоволен работой назначенного ему поверенного, то Советы рекомендовали обжаловать действия присяжного поверенного в назначивший его Совет, или отказаться от него, лишив тем самым себя права на бесплатного судебного представителя по праву бедности[29].

Советами было установлено правило, по которому присяжный поверенный, назначенный для ведения дела лица, пользующегося правом бедности, был обязан довести дело «до его окончательного разрешения по существу»[30]. То есть назначенный Советом представитель должен был вести распределенное ему дело до вступления законную силу вынесенного по нему судебного решения.

Советы весьма строго подходили к вопросу контроля качества оказания юридической помощи в делах по назначению. Московский Совет присяжных поверенных неоднократно отмечал, что «обязанности ведения дел по праву бедности и защиты по назначению должны исполняться самым строгим образом»[31]. Совет требовал, чтобы по данной категории дел юридическая помощь была своевременная и квалифицированная, и полагал, что «промедление и небрежность в этих делах совершенно недопустимы»[32].

Степень контроля Советами присяжных поверенных за качеством ведения дел по назначению была разная. В большинстве случаев Советы ограничивались установлением общих требований для обеспечения качества оказания юридической помощи и рассмотрением жалоб доверителей по данной категории дел. Но встречались и случаи текущего контроля: например, Санкт-Петербургский Совет требовал от присяжных поверенных отчета о результатах ведения дела, распределенного им Советом[33].

Как видим, российская присяжная адвокатура уделяла много внимания формированию правил участия в делах по назначению. В некоторых вопросах регулирование адвокатской деятельности при ведении этой категории дел было более детальным и категоричным, чем в настоящее время. Сформулированные советами присяжных поверенных каноны стали основой современного порядка защиты по назначению. И хотя не все из них получили нормативное закрепление в современных правилах адвокатской профессии, тем не менее, Кодекс профессиональной этики адвоката предполагает соблюдение сложившихся традиций адвокатуры, признавая их в качестве источника профессионально-этических правил в случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы действующим законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или нормами профессиональной этики адвоката.