«Адвокатуру нельзя растворять в предпринимательстве»
Г.М. Резник.
В период реформирования судебной системы в царской России вопрос о совместимости разных занятий со званием присяжного поверенного оставался открытым. В свете недавно утвержденного Разъяснения Комиссии по этике и стандартам ФПА РФ по вопросам осуществления адвокатом деятельности в качестве самозанятого гражданина адвокат Константин Ривкин рассуждает, может ли адвокат зарабатывать себе на жизнь иной профессиональной деятельностью.
Способность адвоката оказывать надлежащую юридическую помощь находится в прямой зависимости от глубины его погружения в правовые знания, приобретения прикладных навыков и опыта, а также регулярного повышения квалификации. Очевидно, что такого рода активное целеустремление по общему правилу не должно предполагать отвлечение другими видами занятости, особенно неюридического свойства.
Тем не менее, вопрос о возможностях адвоката заниматься иной, кроме основной, профессиональной деятельностью, регулярно встает перед корпорацией и до сегодняшнего дня не является единодушно разрешенным. Достаточно сказать, что специально посвященная этой проблеме часть 3 статьи 9 КПЭА трижды менялась за не такое уж и долгое время существования кодекса. Не однажды к ней обращалась Комиссия по этике и стандартам ФПА РФ, и даже Конституционный Суд РФ по причине различных подходов и противоречивой практики вынужден был посвятить одно из своих решений теме адвокатского совместительства[1].
Заметим, что острые дискуссии о допустимых вариантах совмещения профессий в период реформирования судебной системы в царской России начались ещё на стадии разработки проекта Учреждения судебных установлений, и затем нашли отражение в решениях советов присяжных поверенных, причем далеко не всегда однозначных. Московский Совет в 1887 году решил созвать общее собрание для обсуждения и выработки единого подхода к совместительству с целью устранения «того ненормального положения, при котором званием присяжного поверенного прикрывается деятельность, ничего общего с профессией не имеющая»[2]. В то время среди представителей адвокатского «побочного промысла» можно было встретить смотрителя богадельни, секретаря скакового общества, воспитателя, делопроизводителя, сотрудника банка, артиста театра, завхоза, агента страховой компании, управляющего имением. Однако попытки выработать четкие критерии допустимого лишь привели к следующей констатации: «Вопрос о совместимости разных занятий со званием присяжного поверенного остается до настоящего времени открытым»[3].
Если попытаться систематизировать как прежнюю, так и современную практику выхода адвокатов за пределы своей статусной профессии, то здесь вырисовываются три разновидности такой деятельности: 1) связанные с принятым на себя поручением об оказании правовой помощи; 2) автономная работа юридического, управленческого или представительского свойства; 3) занятия, никакого отношения к юриспруденции не имеющие.
В первом случае речь может идти об управлении активами доверителя, касающемся его долговых обязательств, сделками с недвижимостью, осуществлении представительства, выполнении иных организационно-распорядительных функций. Во втором - о дозволяемых адвокатам работах в качестве третейских судей и медиаторов, экспертов и депутатов, членов совета директоров или наблюдательного совета коммерческих организаций, председателей жилищно-строительных кооперативов и товариществ индивидуальных застройщиков.
Наконец, в последнем случае, о котором хотелось бы особо поговорить, встречаются коллеги, кого условно можно обозначить как фрилансеры (от англ. free-lance – работать не по найму), совмещающие пребывание в адвокатуре с оплачиваемой деятельностью неюридического свойства. Здесь мы имеем дело со всё более распространяющимися явлениями, когда, по меткому выражению Г. Афицкого, становится сложно различить – это адвокат взял рубанок или столяр выступает в прениях?[4]
Разделяя озабоченность указанного автора наблюдающейся в последнее время депрофессионализацией определенной части сообщества, сопровождающейся отвлечением в пользу разного рода побочных промыслов, хочу поделиться следующими соображениями. До некоторых пор «хождение на сторону» отдельных адвокатов по общему правилу не приветствовалось и, в зависимости от существовавших на определенный момент времени редакций КПЭА, каралось в дисциплинарном порядке.
В 2018 году в Самарской области был наказан адвокат, подрабатывавший ремонтом квартир. Некачественная работа и вызванный этим денежный спор с заказчиком привели конфликтующие стороны сначала в суд, а потом разбирательство продолжилось в местной адвокатской палате. Совет палаты, изучив дисциплинарное дело горе-отделочника, констатировал как нарушения в самом факте деятельности адвоката по производству ремонтных работ, так и в его последующем уклонении от исполнения судебного решения в части возмещения стоимости устранения выявленных недостатков и иных накладных расходов.
В 2019 году в Башкортостане был прекращен статус адвоката, который учредил и возглавил сельхозкомпанию, специализирующуюся на разведении ослов, мулов, лошадей и буйволов, а также производстве спермы животных-производителей.
Известны также случаи, когда адвокаты подрабатывали частным извозом, производством кровельных работ, оказывали риэлторские услуги, директорствовали в коммерческих организациях, что таже становилось поводом для дисциплинарных разбирательств.
Однако отношение к адвокатскому «фрилансерству» начало постепенно меняться. От подведения под него самых разных теоретических обоснований[5] дело перешло к формированию и развитию позиций органов адвокатского самоуправления, которые сначала согласились с тем, что адвокат может иметь статус индивидуального предпринимателя (ИП) для личного участия в процессе реализации товара, выполнения работ или оказания услуг, а затем допустили возможность подрабатывать в рамках временно установленного специального налогового режима под названием «Налог на профессиональный доход», о чём прямо сказано в недавнем Разъяснении Комиссии по этике и стандартам ФПА РФ по вопросам осуществления адвокатом деятельности в качестве самозанятого гражданина, утвержденном Советом ФПА РФ 14 февраля 2024 года.
Очередным импульсом для дальнейшего расширения «фрилансеризации» стали недавние результаты судебных разбирательств ИП и адвоката В.Е. Сазонова с налоговыми органами по поводу его попытки перехода на упрощенную систему налогообложения, с применением которой он намеревался вести он-лайн школу блокчейна и учить желающих обращению с криптографическими средствами платежа. Налоговики такое право отрицали, поскольку Сазонов уже числился в их базах данных в качестве адвоката. Тем не менее, он отстоял свою позицию в Верховном Суде РФ, благодаря чему затем решение налоговой инспекции было признано недействительным с указанием на то, что планируемая в качестве ИП работа не пересекается с адвокатской деятельностью[6].
Понимая проблемы не в полной мере загруженных работой коллег и их справедливое желание иметь достойные заработки, всё же в своих сомнениях хочется вновь обратиться к опыту присяжных поверенных, развитие традиций которых продекларировано в действующем этическом кодексе адвокатской корпорации.
Из целого ряда решений советов присяжных поверенных, собранных в сборнике А.Н. Маркова «Правила адвокатской профессии в России» (1913), четко следует, что наши предшественники противились занятию сторонним промыслом представителей сообщества по двум основным причинам. Первая состояла в тревоге за репутацию в глазах общественного мнения тех представителей сословия, которые свернут с пути правозаступничества и путем погружения в иные сферы трудовой активности нанесут репутационный урон не только себе, но и всей корпорации. Именно поэтому «присяжному поверенному следует избегать такой деятельности, которая могла бы поколебать в чем-нибудь ту высоту общественного доверия, на которой он должен стоять».
Этот подход не был чем-то новым или оригинальным, в чём нетрудно убедиться, вспомнив с каким негодованием корифей французской адвокатуры мэтр Молло отзывался об одном из коллег в работе «Правила адвокатской профессии во Франции» (1842): «Адвокат из Нанси, сам продававший на рынке фрукты и овощи в деревянной тележке, совершал мало того, что непристойный, но и унизительный поступок, свидетельствующий о полном забвении собственного достоинства».
Другая причина заключалась в опасении своего рода личностной переориентации представителя сообщества, «которому трудно избегнуть влияния того, что называется коммерческим духом, то есть свойств и привычек, выработанных торговлею, как профессией, и не вносить эти привычки в свою адвокатскую деятельность».
Кроме того, значительная часть дискуссантов была весьма озабочена риском, что в ходе такой деятельности произойдет отвлечение адвоката «какими-либо посторонними постоянными занятиями от исполнения его прямых обязанностей по должности присяжного поверенного». И потому делался вывод, что «Соединение в одном и том же лице двух обязанностей, из коих каждая требует всего внимания, всех способностей и почти всего времени, должно неминуемо обратиться в ущерб той и другой из этих обязанностей»[7]. Сейчас может показаться парадоксальным, но именно такое соображение стало непреодолимым препятствием для допуска в число присяжных поверенных действующих университетских профессоров и преподавателей юридических наук.
Представляется, что приведенные умозаключения, выработанные нашими предшественниками, и сегодня не утратили своей актуальности. Так, в Резолюции по поводу противопоставления профессионализма меркантильности, принятой Советом Международной ассоциации юристов в 2000 году, говорится: стремление к меркантильности, означающей чрезмерный и неуместный акцент на прибыли безотносительно к профессионализму, является несовместимым с ролью юриста, и ему следует препятствовать.
В этой связи можно ли одобрить ситуацию, когда, образно говоря, одно полушарие мозга адвоката-«фрилансера» занято осмыслением позиции по защите своего доверителя, а другое погружено в проблему недопоставок фарша в возглавляемый им колбасный цех? И разве во времена присяжной адвокатуры могло быть такое, чтобы после завершения процесса по делу, например, игуменьи Митрофании, «московский златоуст» Ф.Н. Плевако направился в салон красоты для подработки массажем или депиляцией, а князь А.И. Урусов по вечерам занимался собачьим грумингом или шиномонтажом?
Мне, конечно, возразят словами поэта, что «все работы хороши» и, к тому же, адвокатских заработков далеко не всем хватает для существования. Однако человек, который решил посвятить себя адвокатуре, должен изначально сознавать, что обретаемый им статус не только дает возможность иметь весьма интересную профессию, но одновременно с этим возлагает круг не всегда приятных обязанностей, и более того, - чреват разного рода рисками, один из которых состоит в отсутствии стабильных заработков. Не случайно Конституционный Суд РФ, относя адвокатов к числу лиц, самостоятельно обеспечивающих себя работой, отмечает в то же время, что получение дохода для такой категории граждан не является постоянным и гарантированным[8].
На наш взгляд, совершенно правомерно и этически корректно для адвокатов иметь сторонние юридические занятия (преподавание, научная деятельность, третейское судейство), а также использовать по своему усмотрению принадлежащие на праве собственности недвижимость и прочие активы, как это имеет место быть сейчас.
Что же касается параллельного занятия любым видом бизнеса, в какую бы организационную форму или налоговый режим он ни облачался, этого быть не должно. Говоря словами известного библейского сюжета – Храм должен служить для молитвы, а не для пристанища менял.
Для ответа на вопрос, как же быть тем, у кого плохо с клиентурой и трудно без сторонней подработки, предлагаю обратиться к мнению авторитетов, уже высказывавшихся по этому поводу. Вот слова не нуждающегося в представлении Г.М. Резника: «Что касается «угрозы быть невостребованным», то потенциально такая опасность существует в отношении любого самозанятого работника, каждого адвоката как неизбежная спутница конкуренции. Но если адвокат реально никем длительное время не востребуется, ему следует подумать о перемене профессии»[9]. Созвучен сказанному и следующий вывод: «Если адвокат зарабатывает на жизнь иной деятельностью, значит, он не состоялся как профессионал-защитник. Надо уходить в ту сферу деятельности, которая приносит реальный доход и удовлетворение»[10].
Закон об адвокатуре дозволяет в случае необходимости приостановить адвокатский статус. Вероятно, это и есть возможность попробовать свои силы в предпринимательстве, если появляется такое желание.
Константин Ривкин
Адвокат, кандидат юридических наук, доцент
[2] Гессен И.В. История русской адвокатуры. М. Издание 2021. С.189.
[3] Марков А.Н. Правила адвокатской профессии в России. – М. 1913, [161].
[4] Афицкий Г. Может ли адвокат немного шить на дому? // Официальный сайт ФПА РФ, 18 октября 2018, раздел «Полемика», подраздел «Мнения».
[5] См., например, Вайпан В.А. Cовмещения гражданином статусов: адвоката и предпринимателя // "Право и экономика". 2011, № 5.
[6] Решение Арбитражного суда города Москвы от 24 июля 2023 г. по делу № А40-68033/22-183-1287.
[7] Цит. по: Макалинский П.В. Санкт-Петербургская присяжная адвокатура. М. 1889. С.336.
[8] См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2023 года № 3561-О.
[9] Резник Г.М. С драйвом по жизни. Статьи, доклады, лекции. Том II. М., 2018. С. 215.
[10] Бутовченко Т.Д. Адвокат и строитель в одном лице // Официальный сайт ФПА РФ, 6 сентября 2018 года, раздел «Полемика», подраздел «Мнения».
Изображение:The CEO Magazine