Рассматривая дисциплинарное производство в отношении адвоката Д., Совет Адвокатской палаты Москвы установил, что адвокат нарушил Кодекс профессиональной этики тем, что в числе прочего подписал протокол допроса своего доверителя без ознакомления, а затем дал показания следствию, которые противоречили позиции его доверителя.
Так, 31 июля N года Б. с участием своего адвоката Д. был допрошен в качестве подозреваемого. Протокол был подписан подозреваемым и защитником без фактического ознакомления последнего с его содержанием. Какие-либо замечания и дополнения со стороны как Б, так и его защитника – адвоката Д. в нем отсутствовали. В этот же день Б. с участием адвоката Д. было предъявлено обвинение, после чего Б. с участием адвоката Д. был допрошен в качестве обвиняемого. Протокол допроса был подписан обвиняемым и защитником без фактического ознакомления последнего с его содержанием. Какие-либо замечания и дополнения со стороны как Б., так и его защитника – адвоката Д. в нем отсутствовали.
31 июля N года после предъявления Б. обвинения последний был задержан в качестве подозреваемого, о чем при участии адвоката Д. был составлен протокол. Каких-либо заявлений и замечаний от участников процессуального действия протокол задержания подозреваемого Б. не содержал. В тот же день при участии адвоката Д. была проведена проверка показаний обвиняемого Б. на месте, о чем был составлен протокол, подписанный всеми участниками следственного действия.
4 сентября N года адвокат Д. как защитник Б. обратился с ходатайством в адрес следователя З. о проведении дополнительного допроса обвиняемого Б. в связи с необходимостью уточнения показаний последнего, зафиксированных в протоколах следственных действий, мотивировав свое ходатайство тем, что показания, данные Б. в рамках данного уголовного дела, являются неверными, изначально протоколы не были прочитаны адвокатом Д., а Б. не говорил того, что изложено в протоколах. Следователь в удовлетворении данного ходатайства адвоката Д. отказал.
12 сентября N года обвиняемый Б. подал следователю З. заявление об отказе от защитника Д. Данное заявление было принято следователем в этот же день и удовлетворено.
28 декабря N года адвокат Д. подал следователю собственноручное письменное заявление, в котором указал, что не возражает против допроса его в качестве свидетеля по уголовному делу в отношении обвиняемого Б. В этот же день адвокат Д. был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу, по которому он ранее являлся защитником обвиняемого Б. В ходе данного допроса, проводившегося по обстоятельствам оказания юридической помощи, адвокат Д. подтвердил отсутствие замечаний к протоколам следственных действий, а также сообщил, что протоколы подписаны именно им.
Рассматривая дисциплинарное производство, Совет АПМ отметил, что в соответствии с п. 1 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. Пункт 5 статьи 6 Кодекса профессиональной этики адвоката устанавливает, что правила сохранения профессиональной тайны распространяются, в том числе, на факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей, на все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу, на сведения, полученные от доверителей, на информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юридической помощи, а равно на любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.
Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 15 января 2016 года № 76-О указал: «Разъясняя ориентиры для понимания соответствующих гарантий, Кодекс поведения для юристов в Европейском сообществе (принят 28 октября 1988 года Советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского Союза) относит к сущностным признакам адвокатской деятельности обеспечение клиенту условий, когда он может свободно сообщать адвокату сведения, которые не сообщил бы другим, и сохранение адвокатом как получателем информации ее конфиденциальности, поскольку без уверенности в конфиденциальности не может быть доверия; при этом требованием конфиденциальности определяются права и обязанности адвоката, имеющие фундаментальное значение для профессиональной деятельности, – адвокат должен соблюдать конфиденциальность в отношении всей информации, предоставленной ему самим клиентом либо полученной им относительно его клиента или других лиц в ходе оказания юридических услуг, причем обязательства, связанные с конфиденциальностью, не ограничены во времени (пункт 2.3). Согласно же Основным принципам, касающимся роли юристов (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, проходившим в августе – сентябре 1990 года), правительствам надлежит признавать и обеспечивать конфиденциальный характер любых консультаций и отношений, складывающихся между юристами и их клиентами в процессе оказания профессиональной юридической помощи».
В соответствии с п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ не подлежит допросу в качестве свидетеля адвокат – об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи за исключением случаев, если о допросе в качестве свидетеля ходатайствует адвокат, с согласия лица, которому он оказывал юридическую помощь.
Данной уголовно-процессуальной норме корреспондирует п. 2 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в котором указано, что адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием, и положения п. 6 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, запрещающие адвокату давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей.
Пункт 3 статьи 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» устанавливает, что проведение следственных действий в отношении адвоката… допускается только на основании судебного решения, что дополнительно подтверждено правовой позицией, изложенной в абзаце 2 пункта 3.2 Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 11 апреля 2019 года № 863-О.
При таких обстоятельствах Совет пришел к выводу о нарушении адвокатом Д. взаимосвязанных положений пп. 4 п. 1 ст. 7, п. 2, 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, п. 2 и 3 ст. 5 и п. 6 ст. 6, пп. 1, 2 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката (адвокат должен избегать действий (бездействия) направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре; злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката; адвокат не вправе давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей, действовать вопреки законным интересам своего доверителя, а также занимать позицию, противоположную позиции доверителя и действовать вопреки его воле), выразившемся в самостоятельной, вопреки воле доверителя Б., явке 28 декабря N года в следственный отдел для допроса в качестве свидетеля по уголовному делу в отношении Б. и в сообщении сведений, которые не соответствовали законным интересам доверителя Б., противоречили его позиции и составляли предмет профессиональной тайны, подлежащей сохранению адвокатом.
Совет признал презумпцию добросовестности адвоката Д. опровергнутой, а его умышленную вину в совершении указанного нарушения – установленной.
Читать полную версию решения Совета.