УПК РФ в стиле «Модерн» или обвинительный акт правосудию

(Выступление 7 июня 2010 г. в Государственной Думе РФ на парламентских слушаниях по проблемам модернизации уголовно-процессуального законодательства)

Уважаемые коллеги, дамы и господа!

Не скрою, слово «модернизация» применительно к изменени­ям, время от времени вносимым в уголовно-процессуальный за­кон, поначалу резануло мне слух и показалось явно неуместным. Все же не следует модным термином, даже исходящим от Прези­дента, метить без разбору все предметы и проблемы.

Но затем размышления над последними поправками к УПК РФ привели меня к мысли, что процесс его модернизации, как любил выражаться другой Президент, действительно пошел, в весь­ма любопытном направлении. Поправки эти — настоящий обви­нительный акт против нашего правосудия.

Самые последние поправки в статью 108-ю УПК РФ устано­вили запрет применять заключение под стражу в качестве меры пресечения на общих основаниях, предусмотренных статьей 97-й, в отношении подозреваемых, обвиняемых в совершении налоговых и экономических преступлений. Неужели законодатель неожидан­но прозрел, а до этого никаких препятствий для необоснованных посадок УПК РФ не содержал. Ничуть. Вот формула, изначально введенная в статью 108-ю: «Заключение под стражу применяется при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения». Спрашивается, что еще нужно беспристрастному суду, чтобы выпол­нять закон и отправлять за решетку граждан, в отношении которых только еще ведется предварительное расследование и действует презумпция невиновности, лишь в случаях крайней необходимости? Но на практике вышло удовлетворение судьями 92 % ходатайств следователей об аресте и 98 % о его продлении. Среди обитателей следственных тюрем, долгие месяцы и даже годы ожидавших судеб­ного разбирательства, значительную долю составляют предприни­матели, чей арест превратился в настоящий бизнес наших оперов, следователей и прокуроров, которому суды включили зеленый свет. Дума откликнулась на призыв Президента перестать «кошмарить» предпринимательство и в результате родила «модернизационную» поправку, безусловно, нужную, но не вписывающуюся в процессульные каноны: нормы об избрании мер пресечения доселе ни­когда не предусматривали селекцию по составам преступлений.

Годом раньше в ту же 108-ю статью была внесена поправка, запре­щающая при рассмотрении ходатайства о заключении под стражу использовать в качестве доказательств оперативно-розыскные дан­ные. Но ведь такой запрет уже существовал в статье 89-й и распро­странялся на обоснование любых процессуальных решений. Он также судами игнорировался. Поэтому пришлось и его продублировать.

А как прикажете поступать иначе, если суды устраивают закону форменную обструкцию. И надо признать: действуют не без ци­ничной выдумки. Можно, конечно, просто не замечать в решении требование закона — заключать под стражу только при невозмож­ности применить другие меры пресечения. Но лучше все же при­крыть полное отсутствие оснований для ареста таким пассажем: «избрание другой меры пресечения не исключит того, что обвиняе­мый скроется (будет продолжать заниматься преступной деятель­ностью, противодействовать следствию, etc)». Раз родившись, эта издевка над законом стала штампом, кочующим из решения в ре­шение о заключении (продлении) содержания под стражей. И хоть бы один вышестоящий суд задумался при рассмотрении жалоб сто­роны защиты: согласие с такой формулой равносильно исключе­нию из УПК РФ всех мер пресечения, кроме одной — стражной.

«Модернизировалась» и норма о преюдиции. Вернулась, по су­ществу, ее прежняя, советского УПК РФ, редакция. И опять как реакция на судебную практику, которая превратила устранение из статьи 90-й межотраслевой преюдиции в полное игнорирование решений арбитражных судов о законности сделок, преобразован­ных под пером коррупционеров в погонах и лампасах для несго­ворчивых предпринимателей в преступления.

Интересно, как коррупционеры-следователи и прокуроры с помощью обвинительно настроенных судей будут теперь справ­ляться с новыми казуистически построенными нормами? Вряд ли они смирятся с потерей «кормушки» или откажутся выполнять политические заказы. Возможно, мы получим иное истолкование таких, например, понятий, как «экономика» и «предприниматель­ство». Первая ласточка уже прилетела: московские районные и городской суды не признали при очередном продлении содер­жания под стражей Ходорковского хищение и отмывание, вме­няемые ему в вину, совершенными в предпринимательской дея­тельности.

На подходе еще одна новелла. Из прокуратуры Российской Федерации раздалось предложение обязательно выделять потерпев­шим адвокатов, точно так же, как они назначаются обвиняемым. Конечно, это верх саморазоблачения, можно даже сказать «про­фессиональный стриптиз» — выходит, что при поддержании об­винения прокуроры тем самым не защищают права потерпевших. Но законодатель может как рассудить: если сами прокуроры при­знаются, что в делах публичного обвинения интересы государства и потерпевших расходятся, последних надо защитить и ввести обя­зательное профессиональное представительство.

Немодный нынче Карл Маркс сказал: «Если бы законы при­менялись сами собой, суды были бы излишни». Наша судебная практика вынуждает принимать казуистические законы, изгоняю­щие из процесса их применения умолкнувшие разум и совесть судей. Если так пойдет, придется отказаться от принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению и вернуться на два сто­летия назад к системе формальных доказательств.

Так что существует реальная перспектива получить УПК РФ в стиле модерн как продукт борьбы законодателя с правопримени­телями. Это, пожалуй, будет посильнее, чем, к примеру, модернизация секса.