Член Совета Адвокатской палаты города Москвы Сергей Соловьев проанализировал Определение суда апелляционной инстанции, опубликованное на официальном портале судов общей юрисдикции города Москвы, отметив, что оно примечательно целым рядом доводов, часть из которых характеризуется реализованным в них механизмом правоприменения, который в теории уголовного процесса рассматривается как благоприятствование защите (favor defensionis). В своем комментарии Сергей Соловьев указал, что продемонстрированный в судебном решении подход направлен на достижение баланса в положении стороны обвинения и защиты в конкретном уголовном деле, обеспечение которого возлагается именно на властного участника уголовно-процессуальных правоотношений. Только такой подход полностью соответствует как двуединому назначению уголовного судопроизводства в Российской Федерации (ст. 6 УПК РФ), так и позициям Европейского суда по правам человека (далее ЕСПЧ) по данному вопросу.
Опубликованное на интернет-портале судов общей юрисдикции города Москвы апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда по делу № 10-3362/2020 в отношении С. и Э. от 30.07.2020, примечательно целым рядом доводов, часть из которых характеризуется реализованным в них механизмом правоприменения, который в теории уголовного процесса рассматривается как благоприятствование защите (favor defensionis).
Так, констатируя допущенное судом первой инстанции грубое нарушение права на защиту подсудимых, повлекшее, во взаимосвязи с иными нарушениями, отмену состоявшегося обвинительного приговора, судом апелляционной инстанции в частности отмечено, что появление нового защитника у подсудимого на стадии судебного разбирательства формирует необходимость активной деятельности суда, как властного участника уголовного судопроизводства, направленной на обеспечение подсудимому и его новому защитнику достаточного времени для подготовки к защите, включая право на свидание в условиях конфиденциальности для согласования позиции и дополнительного разъяснения прав новому участнику процесса. Важным также является довод суда апелляционной инстанции, что суд должен самостоятельно инициировать выяснения вопроса у нового защитника о необходимости повторного исследования каких-либо доказательств, при этом позиция этого защитника должна быть очевидной и понятной суду.
Продемонстрированный в вышеуказанном судебном решении подход был направлен на достижение баланса в положении стороны обвинения и защиты в конкретном уголовном деле, обеспечение которого возлагается именно на властного участника уголовно-процессуальных правоотношений. Только такой подход полностью соответствует как двуединому назначению уголовного судопроизводства в Российской Федерации (ст. 6 УПК РФ), так и позициям Европейского суда по правам человека (далее ЕСПЧ) по данному вопросу.
ЕСПЧ неоднократно отмечал, что неисполнение государством своей обязанности по организации и обеспечению должного и эффективного представления интересов обвиняемого является нарушением подп. «с» пункта 3 ст. 6 Конвенции, так как у государства «может быть позитивное обязательство обеспечить надлежащее саморегулирование профессии адвоката … и оно может нести непосредственную ответственность, если адвокат является «публичным защитником» на службе у государства», при этом обязанность компетентных органов государства вмешаться в оценку качества оказываемой юридической помощи возникает во всех случаях, когда из-за упущений адвоката защита стала очевидно неэффективной и к этому «в достаточной мере привлечено внимание компетентных органов»[1].
В деле Rutkowski v. Poland Европейский суд проверил, не был ли назначенный компетентными властями государства адвокат “небрежным и поверхностным” при определении наличия оснований для обжалования[2]. В деле «Сахновский против России» Европейским Судом как нарушение указанных пунктов Конвенции было признано назначение и предоставление подсудимому адвоката непосредственно перед заседанием с предоставлением лишь пятнадцати минут для общения по системе видеоконференцсвязи по делу, по которому предстояло рассмотреть по существу кассационную жалобу другого адвоката, поданную 5 (пять) лет тому назад. Суд посчитал, что при обозначенных условиях защитник являлся лишь номинальной фигурой, не способной быть эффективной в защите прав и свобод доверителя[3].
Принимая решения по делам подобной категории, ЕСПЧ продолжает реализовывать основной вектор своей деятельности, который характеризуется поиском именно разумного баланса между интересами правосудия и интересами лица, привлеченного к уголовной ответственности. Так, в деле Артико против Италии (Artico v. Italy) Европейский Суд указал, что подпункт «с» пункта 3 ст. 6 Конвенции регламентирует право на «помощь», а не на «назначение» защитника, в связи с чем был отклонен довод властей Италии, назначивших подсудимому защитника по его просьбе, который однако не предпринял никаких действий в интересах доверителя[4].
Признает Европейский Суд нарушениями указанных выше положений Конвенции и случаи, когда адвокат не выполняет формальное, но важное процессуальное требование национального процессуального законодательства, если это повлекло за собой неблагоприятные и в особенности необратимые отрицательные последствия для защищаемого лица. В деле Czekalla v. Portugal адвокат представлял интересы обвиняемого не владеющего языком уголовного судопроизводства, в связи с чем, по мнению Европейского суда, находился в сильной зависимости от своего адвоката. В этой связи отклонение Верховным судом Португалии жалобы подсудимого на том только основании, что эти доводы не были включены в свое выступление в суде его адвокатом, признаны ЕСПЧ нарушением права на практическую и эффективную помощь защитника[5].
Заслуживает отдельного упоминания и довод суда апелляционной инстанции о недопустимости идентичности показаний двух свидетелей обвинения, в данном случае сотрудников полиции, объективно не имевших возможности дать совпадающие дословно показания об обстоятельствах дела. Активное развитие научно-технического прогресса, как любое явление общественной жизни, имеет не только положительные стороны. В уголовном судопроизводстве это вылилось в упречное обыкновение правоохранительных органов, а в ряде случаев и суда, к копированию текстов показаний одних лиц и переносу их в протокол допроса другого лица в виде дословно совпадающего текстового файла.
Очевидно, что такие идентичные показания разных лиц не могут признаваться допустимыми доказательствами, так как в получены в нарушение части 2 ст. 190 УПК РФ, регламентирующей, что показания допрашиваемого лица должны быть записаны от первого лица и по возможности дословно. Два разных человека, будучи индивидуальностями с собственным словарным запасом, способом построения и изложения фраз, лексикой, фонетикой и синтаксисом, даже рассказывая об одних фактических обстоятельствах не могут говорить одинаково. В этой связи нами безусловно отмечается позиция суда апелляционной инстанции Московского городского суда, обратившего внимание суда первой инстанции на подобное нарушение.
Читать Определение суда апелляционной инстанции.
Автор: Соловьев Сергей Александрович
Адвокат, кандидат юридических наук,
управляющий партнер
Адвокатского бюро города Москвы «СОСЛОВИЕ»,
член Совета Адвокатской палаты города Москвы.
[1] ECHR, Kamasinski v. Austria, A 168 (1989), 13 EHRR 36, § 65. Там же. См. также: ECHR, Sannino v. Italy, № 30961/03, (2006) / [Электронный ресурс] URL: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=10248 (дата обращения 09.10.2020).
[2] См. ECHR, Rutkowski v. Poland, № 45995/99, HUDOC (2000), DA // Цит. по: Право Европейской конвенции по правам человека / Харрис, О’Бойл и Уорбрик; [пер. с англ. Власихин А.А. и др.] – Науч. Изд. – М. : Развитие правовых систем, 2016. С. 649-650.
[3] См. ЕСПЧ, Сахновский против Российской Федерации (Жалоба 212722/03). Постановление от 05 февраля 2009 года. §§ 48-53 / [Электронный ресурс] URL: http://docs.pravo.ru/document/view/19381522/ (дата обращения 09.10.2020).
[4] Право Европейской конвенции по правам человека. Указ. соч. С. 650.
[5] См. ECHR, Kamasinski v. Austria, A 168 (1989); ECHR, Czekalla v. Portugal, 2002 – VIII, § 60.. Цит. по: Право Европейской конвенции по правам человека. Указ. соч. С. 650.