Генри Резник к 150-летию адвоката Н.К. Муравьёва (1870-1936 гг.)
Памятный подарок ко Дню юриста.
Исполнилось 150 лет со дня рождения Николая Константиновича Муравьёва. Имя этого выдающегося отечественного адвоката, увы, сейчас в юридических кругах широко не известно. Как и других представителей нового поколения, названного «молодой адвокатурой», которая в конце 19-начале 20 вв. пришла на смену «первому призыву» присяжных поверенных. Прославилась и осталась в истории «молодая адвокатура» почти исключительно своим участием в политических процессах. Собственно, тогда и появилось само понятие «политический защитник» – именно так стали именовать себя «молодые адвокаты». И тому были веские причины. «Времена не выбирают. В них живут и умирают» (А. Кушнер). Политические процессы в России проходили и раньше – в 70-е гг. на них блистали корифеи – «первопризывники» во главе с «королём адвокатуры» Владимиром Спасовичем. Но в тот период эти суды, хотя и в силу своей природы привлекали публичный интерес, были немногочисленны, представляли вкрапления в массив общеуголовных дел о преступлениях против личности, собственности, интересов службы и др. На подходе к 20-му столетию ситуация в России стала стремительно меняться. Контрреформы Александра |||, придавив усилением бюрократизма и полицейщины революционное движение, вместе с тем «заморозили» накопившиеся социальные противоречия и похоронили надежды на экономический прогресс и построение гражданского общества. На страну обрушилась волна массовых рабоче-крестьянских волнений и беспорядков, вооруженных восстаний, антиправительственной пропаганды, террористических актов и экспроприаций (эксов) членов народившихся нелегальных политических партий и групп-эсеров, социал- демократов, анархистов, «освобожденцев» (будущих кадетов).
Общество выдало запрос на политическую защиту как особое устойчивое направление адвокатской деятельности. Удовлетворить его корифеи первого призыва не могли – большинство либо умерли, либо, за редким исключением, перестали активно практиковать. Вызов приняло новое поколение присяжных поверенных. Муравьёв стал одним из инициаторов и лидеров «молодой адвокатуры». Вместе со своими коллегами и единомышленниками В.А. Маклаковым, П.Н. Малянтовичем, Н.В. Тесленко, М. Ф. Ходасевичем он вскоре после зачисления помощником присяжного поверенного в 1896 г. создал первый и самый авторитетный кружок политической защиты. И объездил в качестве адвоката по политическим и уголовным с политическим подтекстом делам всю Россию.
Привлекает нравственный облик Муравьёва. Широкий демократизм. Кристальная порядочность. Безупречная честность. Обострённое чувство справедливости. Эти качества сделали его популярным в передовых кругах русского общества. «Парень-ясный», - отозвался о нём в 1901 г. А.М. Горький. С ним и В.Г. Короленко Муравьёв десятилетиями поддерживал деловые связи. Особенно сблизился Николай Константинович с Львом Толстым. Именно ему поручил великий писатель составить духовное завещание, согласно которому всё написанное Толстым объявлялось “ничьей частной собственностью”, предоставляющей право безвозмездного перепечатывания его произведений всем людям, в какой бы стране они ни жили, как это делалось при его жизни.
Революционное брожение наложило свою печать на выступления защитников в политических процессах. Во все слои общества пришло ясное осознание: самодержавие изжило себя, стране необходимы перемены. Идеи социал-демократии обретали массовую поддержку. Проникались ими и сами молодые адвокаты. Их судебные речи в отличие от предшественников-либералов, «детей Судебной реформы 1864 г.» (А.Ф. Кони), приверженных постепенному, эволюционному преобразованию царизма в правовое государство, содержали резкую критику социальных условий и государственного управления, достигавшую нередко полной идейной солидарности с подзащитными.
Большевики, как известно, профессиональную адвокатуру не жаловали и, придя к власти, поначалу вообще собирались без неё обойтись. Потому при редких упоминаниях в советской печати о присяжных адвокатах в заслугу им ставилась исключительно антиправительственная риторика. Такие суждения – особенно в отношении «молодой адвокатуры» - после долгого периода полного забвения – преобладали в специальной литературе и публицистике при коммунно-советской власти вплоть до демократической перестройки. Время способно менять оценки исторических явлений и деятелей, иначе расставлять акценты в памяти о них. Защита революционеров, конечно, требовала больших смелости и мужества. Адресатом выступлений адвокатов на политических процессах был не только суд, но также всё общество. И противостоя обвинению, Муравьёв не избегал хлестких обличений произвола царской администрации,- как он выразился на одном из судебных процессов, «отвратительного царства самоуправства и беззакония». Но успехи защиты в политических делах – как и любых других – ковался профессиональной адвокатской работой, выявлением нарушений материального и процессуального закона, опровержением обвинительных доказательств. А они, эти успехи, были – нередко подсудимые оправдывались либо наказание существенно смягчалось. Здесь вклад Муравьёва в торжество защиты был наиболее весом – его коллеги отмечали, что когда защита проводилась коллективно (каждый адвокат в групповом деле защищал каждого из подсудимых), Николай Константинович брал на себя самую трудную, хотя и наименее эффектную часть общей задачи – доказывать юридическую несостоятельность обвинения.
Вся жизнь Муравьёва – образец верности профессии адвоката, праву, как высокой самостоятельной общечеловеческой ценности, а не служанке политики. С полным основанием он мог подписаться под словами гранда французской адвокатуры Жюля Фавра: «Мы стоим столько, сколько стоит право, которое мы защищаем».
Совместима ли адвокатская деятельность с политической? Вопрос этот остро встал для отечественных адвокатов с начала 20 века, по мере того как в стране стали создаваться массовые политические партии. И адвокаты вступали практически во все: конституционно- демократическую, октябристов, эсеров, трудовиков, социал- демократов; нашлись даже пополнившие ряды черносотенцев. Муравьёв принципиально отказывался вступать в какую-либо политическую партию, считая, как и большинство выдающихся адвокатов, что партийная принадлежность способна ограничить независимое исполнение профессионального долга. Он не изменил вековой максиме – «адвокат должен быть вне политики» – и даже тогда, когда был избран в Государственную думу, не связывал себя обязательствами ни с какой фракцией. А поскольку идейные позиции Муравьёва были широко известны, его так и называли: «внефракционный социал-демократ». Партийная независимость содействовала широте адвокатской деятельности Николая Константиновича. Он интенсивно практиковал вплоть до Февральской революции 1917 года. В политических процессах его подзащитными были социал-демократы, эсеры, большевики, меньшевики, рабочие крестьяне, матросы; защищал он в 1914 г. преданных суду адвокатов. Подсчитано, что с участием Муравьёва при царском режиме было проведено 117 политических, религиозных и литературных процессов, при, по его словам, «значительном количестве мелких дел». Присяжная адвокатура в массе своей поддержала Февральскую революцию. В период недолгого пребывания у власти Временного правительства за счёт адвокатов существенно обновился государственный аппарат – все пять министров юстиции, один из которых затем возглавил правительство; четверо из 22 членов первого департамента и двое из девяти членов второго департамента Правительствующего Сената; адвокаты приходили на место своих процессуальных противников, занимали должности судей и прокуроров.
Муравьёв и здесь остался верен себе. Он не пошёл на постоянную государственную службу, приняв предложение возглавить Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных действий царских сановников. В состав комиссии вошли ещё трое известных адвокатов, академики С.Ф. Ольденбург и Е.В. Тарле, историк и пушкинист П.Е. Щеголев и другие. Главным редактором стенографического отчёта о делах комиссии был назначен поэт А.А. Блок. Комиссия занялась в том числе расследованием роли государственной власти в создании антисемитского дела Бейлиса. А.Ф. Керенский, сам осуждавшийся за публичный протест против его фабрикации, негодовал в отношении царской юстиции, мрачно пошутив: «В прошлые времена трепетали перед Муравьёвым-Вешателем. Пусть же теперь и наш Муравьёв нагонит трепета». Но Николай Константинович сразу поставил следствие на твёрдую правовую почву. Воссоздав широкую картину явно предосудительного поведения правительственных чиновников разных рангов, Комиссия ограничилась предъявлением обвинений в тех действиях, которые носили характер прямого нарушения законов. К ним относились: установление секретного наблюдения за присяжными заседателями; воспрепятствование вызову в суд свидетелей защиты; перлюстрация касавшейся дела корреспонденции; субсидирование из казны частных обвинителей, навязывавших суду антисемитскую версию преступления.
Через три месяца, в июне 1917 г., Муравьёв выступил с отчётом о работе Комиссии на 1 Всероссийском съезде Советов, где предостерёг новую власть от самосудов над бывшими царскими чиновниками: «Мы должны позаботиться о том, чтобы их мудро судили и мудро обвиняли, если их вина подтвердится». Мудрый и вообще суд не состоялся. В ноябре 1917 г. Советская власть упразднила ЧСК, а чуть позже, объявив красный террор, не мудрствуя лукаво, взятых в заложники министров царского правительства расстреляла.
В 1922 году Муравьёв принял деятельное участие в работе инициативной группы по восстановлению института профессиональной адвокатуры, упразднённой Декретом о суде № 1 от 24 ноября (7 декабря 1917 г.). «Положение о коллегии защитников», после ожесточённых политических дебатов, в главном не отступило от модели организации адвокатуры на принципах независимости от государства, корпоративности и самоуправления. Сами названия «Коллегия защитников» и «Президиум коллегии защитников» были предложены Муравьёвым.
Высокие профессиональные и моральные качества Николая Константиновича в полной мере проявились на судебном процессе правых эсеров (8 июня-7 августа 1922 г.). Большевики решили расправиться со своими политическими противниками и предали суду Верховного революционного трибунала при ВЦИК РСФСР наиболее видных членов партии социалистов-революционеров. Муравьёв не убоялся возглавить коллективную защиту основных подсудимых. На данном деле впервые отрабатывались приёмы пропагандистского сопровождения политических процессов – клеймящие публикации в прессе; собрания, митинги и демонстрации, разжигавшие ярость масс. Когда в зал судебных заседаний вошла «делегация трудящихся» с требованием расстрела «врагов народа», Муравьёв заявил о невозможности продолжения слушания дела в связи с грубейшими нарушениями процессуальных норм и вместе с другими защитниками покинул процесс со словами: «Горе той стране, горе тому народу, которые с неуважением относятся к закону!» За этот демарш сразу же по окончании суда был арестован и выслан в Казань. Но вскоре возвращён в столицу со снятием всех обвинений – слишком велик был юридический и общественный авторитет Муравьёва, да и свежа ещё память о защите в царских судах Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, М.П. Томского – на тот момент руководителей Советского государства.
В 1924 году Николай Константинович был избран в Президиум Московской коллегии адвокатов и ушёл из адвокатуры в 1929 году, когда государство стало подминать автономную корпорацию под себя, взяв курс на её полную коллективизацию, вводя запрет на частную практику и проводя широкомасштабные чистки адвокатских рядов. Муравьёв принимал активное участие в правозащитной деятельности. Вместе с В.Н. Фигнер и Е.П. Пешковой (первой женой А.М. Горького) он возглавлял Политический Красный Крест, просуществовавший с января 1917 г. по сентябрь 1922 г. ПКК считал своим долгом помогать всем политическим узникам, независимо от их партийной принадлежности,- левым и правым, «красным» и «белым». Установлено, что в 1919 году 17 членов ПКК (Н.К. Муравьёв, Е.П. Пешкова, В.А. Жданов и др.) обошли с просьбами о смягчении расстрельных приговоров 12 советских учреждений (Президиум ЦИК, СНК, ВЧК, Верховный трибунал и др.), обратившись при этом к 46 «вождям»: В.И. Ленину, И.В. Сталину, Ф.Э. Дзержинскому, А.И. Рыжкову и др. В последние годы жизни Муравьёв сосредоточился на работе в секции старых политзащитников Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев (группа активистов бывшей «молодой адвокатуры» теперь называлась «Бригада старой политической защиты»). Он участвовал в обсуждении докладов о политических процессах царского времени, сам выступал с такими докладами, побуждал коллег, старых политзащитников писать и собирать воспоминания о прошлом, «пока не вымрут последние из нас». Когда же с кем-либо из них случалась беда, Муравьёв самоотверженно вступался за них. Так, в 1931 г. он добился освобождения из-под ареста (по обвинению в былой принадлежности к меньшевикам) П.Н. Малянтовича, а в 1935 г. вызволил из тюрьмы одного из защитников лейтенанта Шмидта А.М. Александрова. Николай Константинович Муравьёв скончался 31 декабря 1936 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище. На гражданской панихиде о нём было сказано: «Никто никогда не уходил от него с неперевязанной раной».
Смерть, скорее всего, спасла Муравьёва от горькой участи товарищей по «молодой адвокатуре» П.Н. Малянтовича, Б.Г. Лопатина-Барта, М.Л. Мандельштама, А.С. Тагера, которые были расстреляны или замучены в тюрьме НКВД. Но, как бы то ни было, сталинский террор не пощадил семью Муравьёва. Его жена, обе дочери и оба зятя, были арестованы и прошли через ГУЛАГ, а двое внуков и внучка отправлены в детские дома.
В 2004 г. усилиями внучки Муравьёва Т.А. Угримовой и его внука А.Г. Волкова был издан сборник материалов о нём «Стой в завете своём». Андрей Гаврилович Волков связался с нашей палатой. Я побывал у него в гостях, он выступил в 2005 году на конференции ФПА «Адвокатура. Государство. Общество». Мы продолжали общаться, он живо интересовался проблемами адвокатуры. Этот чудесный человек, выдающийся учёный-демограф ушёл из жизни в 2009 г.
У отечественной и в данном случае московской адвокатуры уже немалая, в полтора века, история. И нашими выдающимися предшественниками в неё вписаны славные страницы.
Будем помнить.
Генри Резник, первый вице-президент Адвокатской палаты города Москвы.
Фото: Wikipedia.