По мнению одного из адвокатов, в рассматриваемом случае Совет АПГМ подтвердил последовательную практику о том, что адвокат не может действовать в ситуации конфликта интересов партнеров (групп партнеров), если ранее он представлял интересы обоих партнеров. Второй полагает, что ключевой аспект позиции, изложенной в решении, сводится к необходимости напоминания адвокатам о важности избежания конфликта при оказании юридической помощи нескольким лицам с противоположными интересами. Третий заметил, что адвокату следовало обратиться в адвокатскую палату с просьбой разъяснить возможные действия в сложившейся ситуации.
Совет АП г. Москвы опубликовал Решение № 278 от 27 октября о вынесении предупреждения адвокату за оказание правовой помощи в условиях конфликта интересов.
В сентябре 2014 г. адвокат К. заключил договор на оказание правовой помощи с ЗАО N, которое впоследствии было преобразовано в ООО N. В рамках данного соглашения адвокат представлял интересы общества в арбитражных спорах. Не позднее января 2020 г. К. принял от другого общества – ООО Х – поручение на оказание юридической помощи, в том числе по делу о банкротстве компании Т., которое было им исполнено. В марте того же года К. принял поручение на оказание юридической помощи уже компании Т.
В июне 2020 г. в Арбитражный суд г. Москвы поступили заявления обществ N и Х о включении их требований в реестр кредиторов Т. на общую сумму свыше 373 млн руб. В сентябре К. представлял интересы компании Т. в судебном заседании по банкротному делу, в ходе которого было рассмотрено требование общества N о включении в реестр кредиторов должника.
В следующем месяце К. и общество N заключили соглашение о прекращении договора об оказании правовой помощи, действовавшего с сентября 2014 г. Спустя несколько дней генеральный директор общества N, Ч., направил К. письмо о том, что ему стало известно, что адвокат представлял третьих лиц, интересы которых противоречат интересам общества N. В ноябре К. вновь представлял интересы компании Т. в судебном заседании по банкротному делу, в котором суд вынес решение о введении конкурсного производства в отношении должника.
В апреле 2021 г. адвокат принял участие в заседании АС Московского округа по делу о банкротстве компании Т. уже в качестве представителя общества Х, являвшегося одним из кредиторов должника. Тогда суд рассмотрел кассационную жалобу общества N на судебные акты нижестоящих инстанций касательно его заявления по поводу включения в реестр его собственных денежных требований. В том судебном заседании представители общества Х возражали против доводов кассационной жалобы общества N.
Впоследствии общество N обратилось в АП г. Москвы с жалобой на действия адвоката К., в отношении которого было возбуждено дисциплинарное производство. По мнению заявителя, адвокат фактически оказывал юрпомощь обществу Х, интересы которого противоречили интересам общества N. При рассмотрении районным судом гражданского дела по иску генерального директора и участника заявителя Ч. к экс-менеджменту этой компании, гражданам Б. и Кл., адвокат К. представлял интересы указанных ответчиков. Кроме того, заявитель посчитал, что К. нарушил обязанность по сохранению адвокатской тайны и использовал сведения, полученные им при оказании обществу N юридической помощи, для оказания юрпомощи компании Т. и обществу Х.
Квалификационная комиссия АПГМ вынесла заключение о нарушении адвокатом К. взаимосвязанных положений подп. 10 п. 1 ст. 9 и п. 1 ст. 11 КПЭА, согласно которым адвокат не вправе оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей; он не вправе быть советником, защитником или представителем в одном деле нескольких сторон, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать их примирению. В заключении также отмечалось, что в судебном заседании от 6 апреля 2021 г. К. оказывал в условиях конфликта интересов доверителей N и Х юридическую помощь одному из них, хотя до этого также оказывал юрпомощь другому по широкому кругу вопросов.
При этом Квалифкомиссия сочла необходимым прекратить дисциплинарное производство в части дисциплинарного обвинения в нарушении К. подп. 10 п. 1 ст. 9 и п. 1 ст. 11 КПЭА в связи с оказанием юридической помощи гражданам Б. и Кл. при рассмотрении судом общей юрисдикции гражданского дела по иску Ч. вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.
В заседании Совета АПГМ представитель общества N частично согласилась с выводами Квалифкомиссии и сообщила, что по доводам жалобы, которые были оставлены Квалифкомиссией без удовлетворения, возможно, поступит новое обращение в палату. Она также отметила, что причиненный адвокатом К. вред обществу N нельзя измерить в деньгах, но можно описать его суть. К., будучи долгое время поверенным заявителя в различных делах, обладал огромным объемом информации о деятельности этой компании. Когда в связи с задолженностью на сумму свыше 40 млн руб. компания Т. была признана банкротом, выяснилось, что К. начал представлять интересы должника – то есть противной стороны по отношению к кредитору. В итоге требования заявителя были понижены в очереди из-за якобы выявленной аффилированности, из-за этого он лишился статуса основного кредитора и не может влиять на процедуру банкротства.
Представитель общества N добавила, что в судебные акты первой инстанции полностью и дословно (включая все ошибки) попали письменные пояснения должника, которого представлял К., они также использовались в различных других делах и дискредитировали заявителя, навредив его интересам. Теперь заявитель не может никого привлечь к субсидиарной ответственности из-за действий адвоката по представлению интересов противных сторон.
В свою очередь, адвокат К. в заседании Совета палаты сообщил, что в период действия соглашения об оказании правовой помощи с обществом N у него не было таких соглашений ни с обществом Х, ни с компанией Т. По его словам, далее он заключил с обществом Х соглашение, исполняя которое, не пересекался с интересами общества N. Единственное пересечение интересов его новых доверителей с обществом N было в суде кассационной инстанции 6 апреля 2021 г.
Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, Совет АП г. Москвы отметил, что из жалобы заявителя не усматривается, что интересы общества N при рассмотрении районным судом гражданского дела противоречили интересам Б. и Кл. Общество N не являлось стороной или третьим лицом по данному гражданскому делу. При этом Ч., Б. и Кл. с жалобой на действия К. в адвокатскую палату не обращались. Таким образом, жалоба заявителя не может быть признана допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства в части указанного дисциплинарного обвинения.
Согласно подп. 10 п. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей, предусмотренного ст. 11 Кодекса, добавил Совет АПГМ. При выявлении конфликта интересов доверителей по судебному или иному делу адвокат не вправе продолжать оказывать юридическую помощь кому-либо из них в рамках этого дела, отдавая тем самым предпочтение указанному лицу. Из материалов дисциплинарного производства следует, что 28 сентября 2020 г. (в период оказания юридической помощи доверителю – обществу N – по договору от 1 сентября 2014 г.) адвокат К. в судебном заседании АСГМ по делу о банкротстве компании Т. оказывал юридическую помощь должнику. После прекращения действия указанного договора на основании соглашения от 5 октября 2020 г. адвокат продолжил участвовать в рассмотрении банкротного дела как представитель должника. При этом 6 апреля 2021 г. при рассмотрении того же дела окружным судом адвокат принял участие в судебном заседании в качестве представителя общества Х, являющегося кредитором компании Т., где представители общества Х возражали против доводов кассационной жалобы общества N.
Совет АПГМ согласился с Квалифкомиссией в том, что по крайней мере с 28 сентября 2020 г. К. был осведомлен о корпоративном конфликте, возникшем между участниками совместной предпринимательской деятельности – Кл. и Б., с одной стороны, и Ч. и Че. – с другой стороны, повлекшем в числе прочего конфликт интересов обществ Х и N, а также прекращение действия договора от 1 сентября 2014 г. Поскольку по состоянию на 28 сентября 2020 г. К. оказывал юрпомощь этим двум компаниям, он был обязан прекратить ее оказание, не отдавая ни одному из данных юрлиц предпочтения. Однако он не выполнил это профессионально-этическое требование, тем самым нарушив взаимосвязанные положения подп. 10 п. 1 ст. 9 и п. 1 ст. 11 КПЭА.
Совет АПГМ также поддержал вывод Квалифкомиссии о недоказанности нарушения адвокатом обязанности по сохранению адвокатской тайны и использования сведений, полученных при оказании юридической помощи обществу N, для оказания юрпомощи обществу Х и компании Т. Заявителем не представлено доказательств использования К. в ходе оказания юридической помощи обществу Х и компании Т. конкретных сведений, полученных им при оказании правовой помощи заявителю. Соответственно, презумпция добросовестности адвоката К. в части этого дисциплинарного обвинения не опровергнута.
Совет палаты отметил, что в жалобе заявителя не содержится дисциплинарного обвинения в оказании адвокатом юридической помощи компании Т. в условиях конфликта интересов между данной компанией и обществом N. Сведения о том, что К. также оказывал юрпомощь компании Т., интересы которой противоречат интересам заявителя, были сообщены последним позднее (в дополнении к жалобе, поступившем в палату лишь 1 августа 2022 г.).
«Таким образом, хотя факт оказания адвокатом К. юридической помощи компании Т. в деле о несостоятельности (банкротстве) данного общества нашел подтверждение, Совет, как и Квалификационная комиссия, в силу требований п. 4 ст. 23 и п. 4 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката лишены возможности сформулировать свои правовые выводы в части указанных обстоятельств. При этом заявитель не лишен возможности обратиться в палату с отвечающей требованиям ст. 20 Кодекса жалобой, в том числе и на указанные действия адвоката, если он усматривает в них нарушение профессионально-этических норм», – заметил Совет палаты.
С учетом умышленного характера действий адвоката, свидетельствующего об игнорировании им основополагающего профессионально-этического требования, повлекшего конфликт с доверителями, К., который ранее к дисциплинарной ответственности не привлекался и признал вину в допущенном дисциплинарном нарушении, получил предупреждение.
Адвокат МКА «Вердиктъ» Юнис Дигмар полагает, что решение Совета АПГМ необходимо рассматривать с двух точек зрения. «С одной стороны, квалификация действий адвоката, выражающихся в использовании инсайдерской информации, полученной в ходе оказания правовой помощи доверителю – хозяйственному обществу, в обоснование возражений его процессуального оппонента, которого впоследствии начал представлять этот адвокат, как оказание помощи при наличии конфликта интересов и, как следствие, нарушение требований профессиональной этики адвоката, безусловно, заслуживает положительной оценки. Дело в том, что доверитель, обладая самостоятельной правосубъектностью, вправе разумно и добросовестно ожидать, что передаваемые адвокату сведения будут защищены иммунитетом и ни в коем случае не будут переданы третьим лицам либо суду в ущерб интересам доверителя – как в данном случае переданная адвокату информация была положена в основу выводов арбитражного суда о необходимости субординации требований доверителя – хозяйственного общества», – пояснил он.
Однако, рассматривая ситуацию с другой стороны, заметил Юнис Дигмар, можно утверждать, что она вполне распространенная. «Несмотря на обособленность юридического лица, оно в любом случае действует через свои органы, которые, при возникновении корпоративного или управленческого конфликта, могут иметь разнонаправленные интересы, в том числе связанные с противоправным захватом корпоративного контроля, созданием искусственной задолженности, введением “контролируемого” банкротства с целью вывода активов и т.д. Зачастую адвокату непросто определить наиболее “легитимных” контролирующих лиц в указанной ситуации, тем более что с некоторыми из них адвокат устанавливает доверительные отношения (иное опровергало бы фидуциарный характер отношений доверителя с адвокатом)», – отметил он.
Впоследствии, если интересы указанных контролирующих лиц будут формально противоречить интересам общества, предлагается разрубить этот гордиев узел путем расторжения соглашения и отказа от защиты интересов любого из указанных лиц (как самого общества, так и иных лиц, которые имеют интересы, формально противоположные интересам общества), подчеркнул Юнис Дигмар. «Не учитывается ситуация, когда те самые контролирующие лица пытаются возвратить корпоративный контроль либо избежать вывода активов формально легитимным (но действующим вопреки интересам общества) руководством. В такой ситуации отказ адвоката от защиты интересов можно считать “бегством с корабля”, что, в свою очередь, вредит авторитету адвокатуры. В приведенной ситуации предположу, что наиболее разумным со стороны адвоката будет предварительное обращение в палату с просьбой разъяснить возможные действия в сложившейся ситуации», – резюмировал он.
Адвокат, руководитель практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артур Зурабян считает, что в рассматриваемом случае Совет АПГМ подтверждает последовательную практику о том, что адвокат не может действовать в ситуации конфликта интересов партнеров (групп партнеров), если он ранее представлял интересы обоих партнеров. «В этом случае не имеет значения нарушение или ненарушение обязанности по сохранению адвокатской тайны при оказании юридической помощи в условиях конфликта интересов. Точнее оно имеет значение, но только как признак квалифицированного состава того же правонарушения. При этом, судя по текстам судебных актов, в отношении которых было заседание суда кассационной инстанции, где адвокат К. представлял интересы одной из сторон конфликта, наличие инсайдерской информации могло иметь существенное значение для понижения очередности заявленных требований. При этом использование такого инсайда может напрямую не следовать из судебных актов – самое главное, чтобы оппоненты знали, где и что “копать”», – заметил он.
По мнению адвоката, с учетом продолжающегося корпоративного конфликта не исключено, что сторона, с подачи которой инициировано дисциплинарное производство в отношении К., не остановится на достигнутом результате в виде предупреждения и будет обращаться с новыми заявлениями с учетом выявленных в ходе разбирательства обстоятельств.
Партнер юридической компании Tenzor Consulting Group, адвокат Антон Макейчук полагает, что ключевой аспект позиции Совета АПГМ сводится к необходимости напоминания адвокатам о важности избежания конфликта при оказании юридической помощи нескольким лицам с противоположными интересами. «Несмотря на очевидное нарушение, допущенное адвокатом, интересной особенностью рассматриваемого случая является неразрешенный вопрос о привлечении специалиста к материальной ответственности. По сути, вменяемое, по версии заявителя, нарушение положений КПЭА привело к тому, что требование заявителя жалобы в рамках банкротного дела подверглось субординации, что де-факто исключает возможность получения кредитором реального удовлетворения его требований. При этом следует обратить внимание, что факт субординирования требования явился следствием не того, что интересы кредитора представлял ранее привлеченный адвокат, а, по всей видимости, финансирования в том или ином виде должника в период его имущественного кризиса», – предположил он.
Зинаида Павлова
Источник: Адвокатская газета.