Совет АП г. Москвы опубликовал Решение о прекращении дисциплинарного производства в отношении адвоката, который якобы оказал некачественную юрпомощь и действовал вопреки интересам доверителя.
Потерпевший не согласился с тактикой своего представителя
В производстве Р. гарнизонного военного суда находилось уголовное дело в отношении Д., обвиняемого в совершении преступления по ч. 1 ст. 112 «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» УК, по которому Л. являлся потерпевшим.
31 июля 2023 г. Л. и адвокат С. заключили соглашение об оказании юридической помощи для представления интересов потерпевшего по уголовному делу в отношении Д. После заключения соглашения адвокат С. вступил в дело 10 и 18 августа, 6 и 19 сентября, а также 2, 17 и 27 октября 2023 г. принял участие в судебных заседаниях, в которых также участвовал потерпевший. 27 октября 2023 г. суд приостановил производство по уголовному делу в связи с убытием подсудимого Д. в служебную командировку. Л. обжаловал постановление о приостановлении производства по делу в апелляционном порядке, однако 12 декабря 2023 г. апелляция оставила его без изменения, а жалобу Л. без удовлетворения.
15 ноября 2023 г. Л. подал заявление директору адвокатской конторы с требованием расторгнуть соглашение с адвокатом С. и предоставить расчет стоимости оказанных услуг, после чего получил в кассе адвокатского образования сумму неотработанного адвокатом вознаграждения в размере 7,5 тыс. руб.
Далее Л. обратился с жалобой в АП г. Москвы, требуя привлечь С. к дисциплинарной ответственности. По мнению заявителя, адвокат, оказывая ему юрпомощь, действовал в интересах подсудимого Д., помощь оказана некачественно, поскольку «допросы свидетелей проводились плохо, адвокат лишь озвучивал ходатайства, которые готовились самим Л., не поддерживая их, не приобщил к материалам дела медицинские документы». В дальнейшем он подал ряд дополнительных жалоб в АП г. Москвы, существо которых также сводилось к дисциплинарным обвинениям адвоката С. в некачественном и пассивном оказании юридической помощи и возможном сговоре с подсудимым Д.
Рассмотрение жалобы и прекращение дисциплинарного производства
Адвокат С. не признал дисциплинарные обвинения, отрицая какой-либо сговор между ним и стороной защиты. Он утверждал, что все действия совершались им с согласия Л., также принимались меры по примирению Д. и Л. Медицинские документы не были приобщены к материалам дела, поскольку заявитель Л. их ему не представил.
В заключении Квалификационная комиссия посчитала необходимым прекратить дисциплинарное производство в отношении адвоката С. из-за отсутствия в его действиях (бездействии) нарушения норм законодательства об адвокатуре, включая КПЭА, и надлежащего им исполнения своих профессиональных обязанностей.
В заседании Совета АП г. Москвы заявитель Л. не согласился с заключением Квалифкомиссии, настаивая на наличии в действиях адвоката дисциплинарных нарушений. В своих доводах он указал на некачественное и пассивное оказание юрпомощи. Кроме того, по мнению Л., Квалификационная комиссия не дала какой-либо оценки доводам жалобы об отказе адвоката С. расторгнуть соглашение с Л. надлежащим образом, а также предоставить ему акт оказанных услуг.
Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, Совет палаты отметил, что заявитель не предоставил каких-либо доказательств в подтверждение своего довода о том, что, оказывая ему юридическую помощь, адвокат С. действовал в интересах подсудимого Д. При этом в соответствии с подп. 7 п. 2 ст. 20 КПЭА бремя доказывания тех обстоятельств, на которых заявитель Л. основывает свои требования, возлагается на него. Как указал Совет, вопреки мнению заявителя Л. ненаправление Р. гарнизонным военным судом после 14 ноября 2023 г. в адрес адвоката С., с которым 15 ноября 2023 г. Л. было расторгнуто соглашение на оказание юридической помощи, уведомлений о рассмотрении вышестоящим судом апелляционной жалобы последнего таким доказательством являться не может, как не является доказательством и декларируемое заявителем дословное совпадение позиции адвоката С. и защитника Д. по вопросу примирения Л. с подсудимым.
Дополнительно Совет разъяснил заявителю Л., что в силу п. 2 ст. 7 КПЭА предупреждение судебных споров является составной частью оказываемой адвокатом юридической помощи, поэтому адвокат заботится об устранении всего, что препятствует мировому соглашению. Совет АПГМ заметил, что заявитель не отрицал, что, ведя переговоры с подсудимым Д. и его защитником, адвокат С. действовал с его ведома. Кроме того, адвокат С., являясь профессиональным советником по правовым вопросам, не мог не осознавать, что сумма компенсации морального вреда, которую Л. в действительности сможет получить в случае удовлетворения судом его гражданского иска, будет гораздо меньше той суммы, которую ему предлагал выплатить подсудимый Д. Следовательно, попытка примирения была предпринята адвокатом С. не только с ведома Л., но и в его интересах.
Постановление о приостановлении производства по уголовному делу было вынесено судом по основанию, предусмотренному п. 4 ч. 1 ст. 238 УПК РФ, в связи с выездом подсудимого Д. в служебную командировку в зону проведения СВО. Согласно ч. 4 ст. 247 УПК судебное разбирательство в отсутствие подсудимого может быть проведено в случае, если по уголовному делу о преступлении небольшой или средней тяжести подсудимый ходатайствует о рассмотрении данного уголовного дела в его отсутствие, однако Д. с таким ходатайством к суду не обращался. При таких обстоятельствах, указал Совет АП г. Москвы, у адвоката С. как у профессионального участника уголовного судопроизводства не имелось правовых оснований возражать против приостановления производства по делу.
Как отметил Совет палаты, сообщение о направлении Д. в зону проведения СВО было подписано заместителем начальника штаба войсковой части, что также не давало оснований адвокату С. для заявления ходатайств о необходимости принятия судом мер по проверке сведений, содержащихся в этом сообщении. Апелляция не согласилась с позицией потерпевшего Л. о том, что сообщение не может подтверждать факт направления Д. в командировку.
Как посчитал Совет АПГМ, нет оснований полагать, что адвокат С. каким-либо образом причастен к принятию командованием войсковой части решения о направлении Д. в командировку. Доказательства того, что адвокатом С. совершались действия, направленные на затягивание рассмотрения уголовного дела, заявитель Л. не представил. Адвокат представлял интересы Л. в качестве потерпевшего непродолжительное время, при этом принял участие во всех судебных заседаниях Р. гарнизонного военного суда. В связи с этим Совет палаты признал неопровергнутой презумпцию добросовестности адвоката С. в указанной части дисциплинарных обвинений.
Рассматривая доводы жалобы Л. о некачественном оказании адвокатом С. юрпомощи, Совет разъяснил, что органы адвокатского самоуправления не считают для себя допустимым вмешиваться в вопросы определения тактики работы по делу, избираемой адвокатом, который по своему законодательно установленному статусу (п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре) является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Решения о том, каким образом адвокат участвует в допросе свидетелей, какие ходатайства и в какой момент заявляет, какими доводами их обосновывает, относятся к вопросам тактического характера.
Совет также отметил, что участие в уголовном деле представителя потерпевшего не лишает последнего возможности активно пользоваться процессуальными правами, предоставленными ему ст. 42 УПК, в том числе задавать вопросы свидетелям и иным лицам, заявлять ходатайства и жалобы, выступать в судебных прениях даже в том случае, когда представитель потерпевшего не считает это целесообразным. Поэтому, указал Совет АПГМ, реализация заявителем Л. прав, предоставленных ему ст. 42 УПК, сама по себе не свидетельствует о ненадлежащем оказании ему адвокатом С. юридической помощи. Не свидетельствует об этом и отказ адвоката готовить за Л. его речь в прениях, тем более – при несовпадении их мнений по поводу содержания этой речи.
Совет АП г. Москвы подчеркнул, что в части доводов о том, что адвокат С. не приобщил к материалам уголовного дела медицинские документы Л., заявитель не опровергнул довод адвоката о том, что он не представил ему эти документы, при этом в жалобе указал, что забыл это сделать. В связи с этим Совет палаты не усмотрел признаков неисполнения или ненадлежащего исполнения адвокатом С. профессиональных обязанностей перед доверителем Л. и признал презумпцию добросовестности адвоката неопровергнутой также и в данной части.
Утверждение заявителя о том, что Квалификационная комиссия не дала оценку доводам жалобы об отказе адвоката С. расторгнуть с ним соглашение надлежащим образом, а также предоставить ему акт оказанных услуг, не соответствует действительности, поскольку таких доводов не содержится ни в одной из его жалоб, включая дополнительные. В дополнительной жалобе, поданной уже после возбуждения дисциплинарного производства, содержатся лишь утверждения о том, что у Л. отсутствует дополнительное соглашение о расторжении соглашения, а также расчет стоимости оказанных услуг. При этом заявитель ссылается на то, что заявление о расторжении соглашения об оказании юрпомощи и возврате уплаченных в качестве гонорара денежных средств в размере 80 тыс. руб. в связи с некачественным оказанием юридической помощи было подано им на имя директора адвокатской конторы коллегии адвокатов. Каких-либо доводов о том, что Л. требовал указанные документы именно от адвоката С., жалоба заявителя не содержит. При таких обстоятельствах, указал Совет АПГМ, у Квалифкомиссии отсутствовали основания для выводов по указанным вопросам.
Совет палаты пояснил, что разбирательство в Квалификационной комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе. Изменение предмета и (или) основания жалобы не допускается (п. 4 ст. 23 КПЭА). Как отмечается в абз. 4 Разъяснения Комиссии по этике и стандартам о пределах рассмотрения дисциплинарного дела в квалификационной комиссии, утвержденного Решением Совета ФПА РФ 25 декабря 2020 г., иные выявленные в ходе дисциплинарного разбирательства нарушения квалификационной комиссией не рассматриваются.
Кроме того, Совет АП г. Москвы разъяснил заявителю Л., что споры о стоимости оказанной адвокатом юрпомощи дисциплинарным органам адвокатской палаты субъекта Российской Федерации не подведомственны, поскольку находятся за пределами их компетенции. В случае возникновения разногласий по этому поводу все спорные вопросы между адвокатом и доверителем разрешаются путем переговоров или в суде в гражданско-правовом порядке.
Таким образом Совет АПГМ прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката С. вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушений норм законодательства об адвокатуре, включая КПЭА, и надлежащего исполнения профессиональных обязанностей перед доверителем.
Адвокаты оценили подход Совета АП г. Москвы
Адвокат АП Смоленской области Сергей Манойлов посчитал позицию Совета АП г. Москвы обоснованной. «Как следует из текста решения, предмет соглашения между доверителем Л. и адвокатом С. был определен как представление интересов потерпевшего в Р. гарнизонном военном суде по уголовному делу. В соглашении не прописаны дополнительные действия, которые адвокат обязан был выполнить. Соответственно адвокат обязан руководствоваться требованиями ст. 8 КПЭА честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами», – отметил он.
Адвокат обратил внимание, что заявитель не представил доказательств того, что адвокат С. действовал вопреки его интересам, соответственно презумпция добросовестности адвоката не опровергнута. «Для меня является значимым вывод Совета о том, что органы адвокатского самоуправления не считают для себя допустимым вмешиваться в вопросы определения тактики работы по делу, избираемой адвокатом, поскольку почти все адвокаты в своей работе сталкивались с доверителями, считающими критерием работы адвоката уровень его активности в виде количества жалоб или вопросов свидетелям. В данной ситуации Совет палаты обоснованно указал, что в таких вопросах адвокат является полностью независимым и самостоятельно определяет тактику защиты», – заключил Сергей Манойлов.
По мнению управляющего партнера АК «Шульгин, Глишан и Партнеры» Артура Глишана, профессиональное поведение адвоката и его добросовестность всегда должны оцениваться с учетом совокупности существенных обстоятельств. «Совет АП г. Москвы верно учел, что адвокат С. предпринимал неоднократные и активные попытки оказать надлежащую помощь доверителю, в том числе принимал попытки к мирному урегулированию конфликта между подсудимым и потерпевшим, отстаивая интересы последнего, являясь его защитником. К тому же многие обвинения со стороны доверителя не находят своего подтверждения по причине несовершения самим доверителем определенных действий, в частности, непредоставления медицинской документации, которую должен был приобщить защитник. В основном все доводы доверителя носят словесный характер, направлены на злоупотребление и не находят подтверждения некачественного оказания адвокатом юридической помощи», – отметил Артур Глишан.
Он подчеркнул, что решение Совета АП г. Москвы является одним из наглядных примеров, когда доверители расценивают оказанную адвокатами юридическую помощь как некачественную ввиду недостижения желаемого ими результата.
Адвокат Адвокатской консультации № 63 Межреспубликанской коллегии адвокатов Владимир Ершов полагает, что Совет АПГМ вынес абсолютно законное и обоснованное решение. Он обратил внимание, что дисциплинарное производство в отношении адвоката было прекращено именно по той причине, что заявителем не было предоставлено допустимых и относимых доказательств оказания адвокатом неквалифицированной юридической помощи своему доверителю. Доводы, изложенные в жалобе, были обоснованно опровергнуты в ходе разбирательства в отношении адвоката. Владимир Ершов особо отметил, что Совет смог отстоять законные права и интересы членов своей палаты, несмотря на внезапно возникшие претензии доверителя.
Марина Нагорная
Адвокатская газета.