27 ноября 2016
http://www.ng.ru/politics/2016-11-23/3_6866_kartblansh.html
23.11.2016
КАРТ-БЛАНШ. Об одном аспекте "дела Улюкаева"
Никому не позволено бросать тень на репутацию человека, пока ничего не ясно, не доказано и не оценено судом
Алексей Кавецкий
Об авторе: Алексей Борисович Кавецкий – адвокат, кандидат юридических наук, публицист.
Задержание бывшего министра Алексея Улюкаева опять всколыхнуло страну. В СМИ можно найти высказывания почти всех медийных лиц, за исключением действующих чиновников (которых пришлось успокаивать, например, Дмитрию Медведеву и Владимиру Путину).
Значительная часть тех, кто все же отважился высказаться, предлагают подождать официальных разъяснений (как, например, Анатолий Чубайс) либо требуют от Следственного комитета открытости в «деле Улюкаева» (как, к примеру, Алексей Кудрин). А меня как практикующего адвоката в очередной раз эти события подвигли поставить вопрос о реформе уголовно-процессуального законодательства.
Начну с общих мест.
Наша Конституция в качестве одного из гарантируемых фундаментальных принципов общественного благоустройства закрепляет принцип равенства. Читаем ч. 1 ст. 19: «Все равны перед законом и судом». Статья находится в гл. 2 («Права и свободы человека и гражданина»). Поэтому с полным основанием принцип равенства мы относим ко всем гражданам.
Существует еще одно утверждение, с которым трудно спорить: «Конституция живет в законах». Юридическое содержание этой пафосной фразы состоит в том, что все законы, да и подзаконные акты, не должны противоречить Конституции.
А теперь оценим с этих высоких позиций действующий Уголовно-процессуальный кодекс (УПК). Причем в очень узком аспекте, не совсем даже процессуальном – сохранение тайны следствия. Равны ли стороны уголовного процесса – обвинения и защиты – в этом очень чувствительном для человека, попавшего в сферу уголовного преследования, вопросе? Как обеспечено право гражданина на доброе имя, деловую репутацию, честь, достоинство и прочие категории, относимые Гражданским кодексом РФ к «нематериальным благам» и защита которых ясно прописана этим же Кодексом (глава 8).
Хочу еще раз подчеркнуть, что ставлю вопрос очень узко, хотя все юристы, и тем более адвокаты, чувствуют проблемы равенства (а точнее, неравенства) сторон и в гораздо более важных для обеспечения прав подозреваемых, обвиняемых аспектах – например, в возможностях при сборе доказательств. Но это другая, более фундаментальная тема.
Итак, кто имеет право и в каком объеме донести до общества информацию о том, что, скажем так, человек попал под подозрение в совершении преступления? УПК дает однозначный ответ.
Первое. Ст. 161 УПК РФ, можно сказать, категорически запрещает разглашать данные предварительного следствия под угрозой уголовного наказания по ст. 310 УК РФ. Абсолютно правильно. И не только с точки зрения интересов следствия, но и в равной степени с точки зрения интересов и прав человека, оказавшегося объектом следственных действий. Никому не позволено бросать тень на репутацию человека, пока еще ничего не ясно, тем более не доказано и тем более не оценено судом. Распространяешь информацию, которая может наверняка повредить человеку, – неси уголовную ответственность. Или хотя бы гражданскую.
И вот тут в законе начинаются оговорки. В соответствии с ч. 2 ст. 161 УПК РФ следователь (дознаватель) предупреждает участников процесса о недопустимости разглашения информации и берет с них подписку об уголовной ответственности. Всем молчать. Но всем ли?
Переходим в ч. 3 этой же статьи. Данные предварительного следствия могут быть преданы гласности с разрешения следователя и в допустимом объеме, если разглашение не противоречит интересам следствия и не нарушает права и законные интересы участников уголовного судопроизводства.
На практике эта формула приводит к тому, что следователь по своему усмотрению передает СМИ все, что посчитает нужным или возможным. Какой тут интерес следствия – сообщить всей стране, что гражданин скорее всего совершил тяжкое преступление? Я знаю, что иногда бывают оперативные комбинации, связанные с введением в заблуждение, дезинформированием сообщников и т.д. Но это специальная тема.
Получается, следователь имеет право, по сути, публично обвинять, а обвиняемый и его защитник не имеют возможности опровергать обвинения и подозрения на этой стадии процесса. Вы спросите – а как же конституционный принцип равенства всех перед законом?
Есть проблема. Уголовно-процессуальный кодекс, как известно, устанавливает порядок уголовного судопроизводства (ст. 1 УПК РФ).
Но ведь нормы ст. 161 (как и первые две части УПК вообще) относятся не к судебным регламентациям, а к участникам предварительного следствия, до суда еще далеко. Все мы помним ошеломляющие цифры статистики, которые привел в Послании Федеральному собранию президент Владимир Путин 3 декабря прошлого года, – только 15% возбужденных уголовных дел в отношении предпринимателей доходят до суда. А общественное мнение – вот оно, уже сформировано, судьба порушена. Далеко не всем повезет так, как повезло замминистра финансов Сергею Сторчаку – он остался на работе.
Обоснованно ли, что ч. 4. ст. 15 УПК РФ конституционный принцип равенства всех перед законом и судом сужает до равенства сторон защиты и обвинения только перед судом?
Конечно, мне могут возразить, что УПК РФ позволяет обжаловать любые процессуальные действия должностных лиц, в том числе и в судебном порядке (гл. 16). Но много ли даст выигранное дело, если «информационный воробей» уже выпущен, и от того, что его посадили обратно в клетку, мало что изменится.
На мой взгляд, ст. 161 УПК РФ должна быть сформулирована таким образом, чтобы запрещала разглашение любой информации, которая является компрометирующей для участников предварительного следствия. А вторая часть этой статьи должна давать право стороне защиты публично опровергать либо комментировать в той или иной форме в соразмерных объемах информацию, публично распространенную стороной обвинения.
Я думаю, мало кто будет возражать, что изменения, вносимые в УПК, в стратегическом отношении носят прогрессивный характер. Это и укоренение института присяжных, и условия применения мер пресечения, и введение административной ответственности за неисполнение адвокатского запроса, и т.д. Конечно, многие недовольны и темпами этих новаций, и практикой применения. Особенно в фундаментальных принципах выполнения функций защиты. Думается, что и проблематика этой статьи должна найти отражение в планах коррекции УПК.
23.11.2016
КАРТ-БЛАНШ. Об одном аспекте "дела Улюкаева"
Никому не позволено бросать тень на репутацию человека, пока ничего не ясно, не доказано и не оценено судом
Алексей Кавецкий
Об авторе: Алексей Борисович Кавецкий – адвокат, кандидат юридических наук, публицист.
Задержание бывшего министра Алексея Улюкаева опять всколыхнуло страну. В СМИ можно найти высказывания почти всех медийных лиц, за исключением действующих чиновников (которых пришлось успокаивать, например, Дмитрию Медведеву и Владимиру Путину).
Значительная часть тех, кто все же отважился высказаться, предлагают подождать официальных разъяснений (как, например, Анатолий Чубайс) либо требуют от Следственного комитета открытости в «деле Улюкаева» (как, к примеру, Алексей Кудрин). А меня как практикующего адвоката в очередной раз эти события подвигли поставить вопрос о реформе уголовно-процессуального законодательства.
Начну с общих мест.
Наша Конституция в качестве одного из гарантируемых фундаментальных принципов общественного благоустройства закрепляет принцип равенства. Читаем ч. 1 ст. 19: «Все равны перед законом и судом». Статья находится в гл. 2 («Права и свободы человека и гражданина»). Поэтому с полным основанием принцип равенства мы относим ко всем гражданам.
Существует еще одно утверждение, с которым трудно спорить: «Конституция живет в законах». Юридическое содержание этой пафосной фразы состоит в том, что все законы, да и подзаконные акты, не должны противоречить Конституции.
А теперь оценим с этих высоких позиций действующий Уголовно-процессуальный кодекс (УПК). Причем в очень узком аспекте, не совсем даже процессуальном – сохранение тайны следствия. Равны ли стороны уголовного процесса – обвинения и защиты – в этом очень чувствительном для человека, попавшего в сферу уголовного преследования, вопросе? Как обеспечено право гражданина на доброе имя, деловую репутацию, честь, достоинство и прочие категории, относимые Гражданским кодексом РФ к «нематериальным благам» и защита которых ясно прописана этим же Кодексом (глава 8).
Хочу еще раз подчеркнуть, что ставлю вопрос очень узко, хотя все юристы, и тем более адвокаты, чувствуют проблемы равенства (а точнее, неравенства) сторон и в гораздо более важных для обеспечения прав подозреваемых, обвиняемых аспектах – например, в возможностях при сборе доказательств. Но это другая, более фундаментальная тема.
Итак, кто имеет право и в каком объеме донести до общества информацию о том, что, скажем так, человек попал под подозрение в совершении преступления? УПК дает однозначный ответ.
Первое. Ст. 161 УПК РФ, можно сказать, категорически запрещает разглашать данные предварительного следствия под угрозой уголовного наказания по ст. 310 УК РФ. Абсолютно правильно. И не только с точки зрения интересов следствия, но и в равной степени с точки зрения интересов и прав человека, оказавшегося объектом следственных действий. Никому не позволено бросать тень на репутацию человека, пока еще ничего не ясно, тем более не доказано и тем более не оценено судом. Распространяешь информацию, которая может наверняка повредить человеку, – неси уголовную ответственность. Или хотя бы гражданскую.
И вот тут в законе начинаются оговорки. В соответствии с ч. 2 ст. 161 УПК РФ следователь (дознаватель) предупреждает участников процесса о недопустимости разглашения информации и берет с них подписку об уголовной ответственности. Всем молчать. Но всем ли?
Переходим в ч. 3 этой же статьи. Данные предварительного следствия могут быть преданы гласности с разрешения следователя и в допустимом объеме, если разглашение не противоречит интересам следствия и не нарушает права и законные интересы участников уголовного судопроизводства.
На практике эта формула приводит к тому, что следователь по своему усмотрению передает СМИ все, что посчитает нужным или возможным. Какой тут интерес следствия – сообщить всей стране, что гражданин скорее всего совершил тяжкое преступление? Я знаю, что иногда бывают оперативные комбинации, связанные с введением в заблуждение, дезинформированием сообщников и т.д. Но это специальная тема.
Получается, следователь имеет право, по сути, публично обвинять, а обвиняемый и его защитник не имеют возможности опровергать обвинения и подозрения на этой стадии процесса. Вы спросите – а как же конституционный принцип равенства всех перед законом?
Есть проблема. Уголовно-процессуальный кодекс, как известно, устанавливает порядок уголовного судопроизводства (ст. 1 УПК РФ).
Но ведь нормы ст. 161 (как и первые две части УПК вообще) относятся не к судебным регламентациям, а к участникам предварительного следствия, до суда еще далеко. Все мы помним ошеломляющие цифры статистики, которые привел в Послании Федеральному собранию президент Владимир Путин 3 декабря прошлого года, – только 15% возбужденных уголовных дел в отношении предпринимателей доходят до суда. А общественное мнение – вот оно, уже сформировано, судьба порушена. Далеко не всем повезет так, как повезло замминистра финансов Сергею Сторчаку – он остался на работе.
Обоснованно ли, что ч. 4. ст. 15 УПК РФ конституционный принцип равенства всех перед законом и судом сужает до равенства сторон защиты и обвинения только перед судом?
Конечно, мне могут возразить, что УПК РФ позволяет обжаловать любые процессуальные действия должностных лиц, в том числе и в судебном порядке (гл. 16). Но много ли даст выигранное дело, если «информационный воробей» уже выпущен, и от того, что его посадили обратно в клетку, мало что изменится.
На мой взгляд, ст. 161 УПК РФ должна быть сформулирована таким образом, чтобы запрещала разглашение любой информации, которая является компрометирующей для участников предварительного следствия. А вторая часть этой статьи должна давать право стороне защиты публично опровергать либо комментировать в той или иной форме в соразмерных объемах информацию, публично распространенную стороной обвинения.
Я думаю, мало кто будет возражать, что изменения, вносимые в УПК, в стратегическом отношении носят прогрессивный характер. Это и укоренение института присяжных, и условия применения мер пресечения, и введение административной ответственности за неисполнение адвокатского запроса, и т.д. Конечно, многие недовольны и темпами этих новаций, и практикой применения. Особенно в фундаментальных принципах выполнения функций защиты. Думается, что и проблематика этой статьи должна найти отражение в планах коррекции УПК.