Совет АП г. Москвы подчеркнул, что сведения, предоставленные адвокату одним доверителем, не могут служить для другого доверителя источником получения преимуществ.
Один из экспертов «АГ» заметил, что бывает непросто получить от доверителей письменные доказательства того, что они уведомлены или дали согласие на определенные действия, а в период активной работы через мессенджеры это становится практически невыполнимым условием. Второй посчитал, что, принимая решение о прекращении статуса адвоката, Совет не дал оценку тяжести совершенного проступка, не установил, повлекло ли такое нарушение негативные последствия, и, если повлекло, то в чем это выражено.
Совет АП г. Москвы опубликовал решение от 29 ноября, которым прекратил статус адвоката, представлявшей интересы одного из супругов при разводе, используя документы, предоставленные другим супругом в рамках соглашения об оказании юрпомощи, срок действия которого еще не истек.
Адвокат оказала юрпомощь обоим разводящимся супругам
25 мая 2020 г. между Д. и Де. был заключен брачный договор, по условиям которого любое недвижимое имущество, приобретенное во время брака, является личной собственностью супруга, на чье имя оно приобретено, оформлено или зарегистрировано, как во время брака, так и в случае расторжения брака, а после заключения брачного договора приобретение любого недвижимого имущества одним из супругов осуществляется по его единоличному решению без согласия другого .
Через два дня после заключения брачного договора Д. заключила с застройщиком три договора участия в долевом строительстве, предметом которых являлись строительство жилого комплекса с нежилыми помещениями, с привлечением денег участников долевого строительства, в том числе Д., и передача в его собственность квартиры и двух машиномест.
18 октября 2021 г. Д. заключила с адвокатом Ш. соглашение об оказании юридической помощи, в соответствии с п. 2.1 которого адвокат приняла на себя ряд обязательств, в том числе по составлению и направлению в адрес застройщика досудебной претензии о взыскании неустойки по договорам участия в долевом строительстве, а также по составлению и подаче в суд искового заявления к застройщику. Предусмотренная соглашением юридическая помощь была оказана адвокатом Ш. в полном объеме, включая представление интересов Д. в суде. По просьбе Д. адвокат также получила в суде копию решения и подала ходатайство о выдаче исполнительного листа, который был получен 15 апреля 2022 г.
При этом еще 7 апреля адвокат Ш. заключила соглашение об оказании юридической помощи с супругом Д. – Де., в соответствии с п. 2.1 которого она приняла на себя обязательства оказать доверителю следующие виды юридической помощи: консультации; составление и подача в суд искового заявления о признании недействительными условий брачного договора, представление интересов Де. в суде. Исковое заявление к Д. от имени и в интересах Де. было подано адвокатом Ш. и поступило в суд 26 апреля.
Узнав об этом, Д. обратилась с жалобой в АП г. Москвы. Она указала, что адвокат приняла поручение от ее супруга в период, когда оказание юридической помощи самой Д. еще не было завершено, не поставила ее об этом в известность, и при этом интересы Де. противоречили интересам Д. Кроме того, по мнению заявительницы, адвокат разгласила и использовала без согласия Д. при оказании юридической помощи Де. сведения, ставшие ей известными в ходе оказания юридической помощи Д. При этом вплоть до сегодняшнего дня адвокат Ш. продолжает представлять интересы Де. в гражданских делах о расторжении брака и признании брачного договора недействительным против интересов Д.
В жалобе отмечалось, что из-за действий адвоката Ш., которая подала апелляционную жалобу на решение суда по гражданскому делу о расторжении брака, оно до сих пор не вступило в законную силу и брак не расторгнут. В результате такого поведения адвоката Д. вынуждена была обратиться к другому адвокату, и ей потребовалось понести дополнительные затраты для представления ее интересов в судебных процессах. Таким образом, обратившись за юридической помощью к адвокату Ш., она вместо помощи получила дополнительные расходы и проблемы.
Квалифкомиссия усмотрела конфликт интересов
Квалификационная комиссия АП г. Москвы установила, что адвокат Ш. оказывала заявителю Д. юридическую помощь на основании соглашения от 18 октября 2021 г., в соответствии с которым представляла ее интересы в судебном споре с застройщиком. Срок действия соглашения был изначально определен «до вынесения судом первой инстанции решения по делу» (п. 5.1 Соглашения). Такое решение было вынесено судом 14 февраля 2022 г, а акт об оказании юридической помощи по соглашению был подписан адвокатом Ш. и Д. 5 мая. В этот же день ими был подписан и акт приема-передачи документов, согласно которому решение суда от 14 февраля 2022 г. и исполнительный лист к нему были переданы адвокатом доверителю вместе с другими документами, полученными ею для оказания юридической помощи.
Юридическая помощь оказывалась адвокатом Ш. доверителю Д. и после 14 февраля, при этом она была непосредственно связана с предметом заключенного ими соглашения. Более того, из письменных объяснений адвоката Ш. следует, что она подготовила и подала в суд ходатайство о выдаче исполнительного листа по делу на основании устного поручения («по просьбе») доверителя. Данное действие адвоката Ш., как и последующее получение ею исполнительного листа и решения суда по делу, соответствуют перечисленным в указанном соглашении видам юридической помощи, обязательства об оказании которых она на себя приняла.
Таким образом, указала Квалифкомиссия, несмотря на предусмотренное п. 5.1 соглашения условие о прекращении его действия с момента вынесения судом решения по делу, адвокат Ш. продолжала оказание юридической помощи Д. на основании устного поручения последней вплоть до середины апреля и после вынесения судом решения 14 февраля, а правоотношения по соглашению с формально-правовой точки зрения завершились лишь 5 мая.
Также Квалифкомиссия установила, что 7 апреля, когда адвокат Ш. заключила соглашение об оказании юридической помощи с Де. и приняла от него соответствующее поручение, Д. по смыслу ст. 6.1 КПЭА являлась доверителем адвоката Ш., которая фактически продолжала оказание ей юридической помощи. Учитывая предмет и характер принятого адвокатом Ш. поручения по соглашению от 7 апреля с Де. – представление его интересов в судебном споре с Д. по вопросу о признании недействительным брачного договора, во взаимосвязи с условиями брачного договора от 25 мая 2020 г., в соответствии с которым недвижимое имущество, приобретенное Д. по договорам участия от 27 мая 2020 г., должно было быть оформлено в ее личную собственность, – адвокат Ш., формулируя и согласовывая с Де. содержание принимаемого ею поручения по соглашению, не могла не знать и не понимать, что интересы Де. прямо противоположны интересам ее доверителя Д.
В связи с этим Квалифкомиссия пришла к выводу о том, что выдвинутое Д. дисциплинарное обвинение является обоснованным.
Совет палаты признал доводы адвоката несостоятельными
Рассматривая дисциплинарное производство, Совет АП г. Москвы отклонил доводы адвоката Ш. о том, что обязательства по соглашению, заключенному с Д., были полностью исполнены 14 февраля и эта дата является согласованной датой окончания исполнения взаимных обязательств, в связи с чем Д. утратила статус доверителя. «Вопреки этому доводу адвоката Ш., отсутствие письменного соглашения об оказании юридической помощи либо наступление обстоятельства, указанного в соглашении как момент окончания его действия, само по себе не означает отсутствие у лица, которому адвокат фактически оказывает юридическую помощь, в том числе на основании устного поручения (соглашения), статуса доверителя по смыслу ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката», – заметил Совет.
Кроме того, он отклонил довод адвоката Ш. о том, что она устно в телефонном разговоре, который состоялся непосредственно перед 7 апреля, т.е. до заключения соглашения с Де., известила доверителя Д. о том, что «будет представлять интересы ее супруга по бракоразводному процессу и разделу совместно нажитого имущества супругов, в связи с чем не сможет оказывать Д. правовые консультации». «В материалах дисциплинарного производства отсутствуют какие-либо доказательства того, что адвокат Ш. запрашивала, а Д. дала ей согласие на представление интересов Де. в судебном споре с Д.», – обратил внимание Совет. Следовательно, указал он, данный довод адвоката Ш. носит явно надуманный характер и приведен ею в целях создания ложной видимости того, что она не скрывала от доверителя Д. информацию о подаче в суд искового заявления от имени и в интересах Де., а также заявления о принятии мер по обеспечению этого иска. Такую защитительную позицию адвоката Ш. Совет оценил как попытку оправдания заключения ею соглашения и оказания правовой помощи супругу Д. против ее интересов, что свидетельствует об осознании адвокатом недопустимости такого профессионального поведения.
Совет признал презумпцию добросовестности адвоката Ш. в данной части дисциплинарных обвинений опровергнутой, а ее вину в совершении дисциплинарного нарушения – доказанной.
Адвокат Ш. в письменных пояснениях указала, что первоначально оказывала Д. юридическую помощь по вопросам участия в долевом строительстве в присутствии обоих супругов. Кроме того, в присутствии Де. и с участием адвоката Ш. 25 мая 2020 г. Д. были подписаны договоры участия в долевом строительстве. 17 мая 2021 г., т.е. еще до заключения соглашения об оказании юридической помощи с Д., копии данных договоров были направлены адвокату Ш. Де., и никаких возражений в этой связи от Д. не поступало. Адвокат отметила, что копии документов, приложенных ею к исковому заявлению Де., – заключенные Д. договоры участия в долевом строительстве от 27 мая 2020 г. и ее паспорт – были получены от Де., что подтверждается актом от 7 апреля.
Тем не менее Совет палаты посчитал, что данные доводы не влияют на оценку профессионального поведения Ш., поскольку она, оказывая юридическую помощь Д., имела доступ к широкому кругу сведений о доверителе, составляющих профессиональную тайну, в том числе о ее имуществе и обязательствах: об условиях заключенных Д. договорах участия в долевом строительстве; о порядке и сроках передачи в собственность Д. квартиры и машиномест по этим договорам; об условиях брачного договора; о совершенных Д. платежах по договорам участия в долевом строительстве; о фактическом состоянии дел с исполнением застройщиком обязательств по передаче недвижимого имущества по этим договорам и др.
Используя эти сведения, составляющие профессиональную тайну, адвокат Ш. была обязана руководствоваться положениями ст. 8 Закона об адвокатуре и ст. 6 КПЭА вне зависимости от того, получила ли она какие-либо из этих сведений от самой Д. или от ее супруга Де. (до возникновения спора между ними). При этом она во всех случаях не могла впоследствии использовать полученные таким образом сведения против интересов своего доверителя Д., в том числе и после прекращения действия заключенного с ней соглашения от 18 октября 2021 г. Однако, как указал Совет, материалами дисциплинарного производства подтверждается, что, приняв поручение Де. по соглашению от 7 апреля, адвокат Ш. подготовила, подписала от его имени и подала в Б. районный суд г. Москвы исковое заявление к ответчику Д., в котором в обоснование заявленных требований указала, что Д. «понудила Де. заключить брачный договор на заведомо невыгодных для последнего условиях» и ее действия «по инициированию заключения брачного договора предшествовали непосредственно заключению договоров долевого участия в строительстве, что свидетельствует о намерении Д. единолично распорядиться совместно нажитым имуществом и о злоупотреблении правом».
Совет заключил, что адвокат Ш. не только приняла поручение Де. в нарушение требований Закона об адвокатуре, создав тем самым ситуацию конфликта интересов своих доверителей, но и фактически оказывала Де. юридическую помощь в условиях конфликта интересов. В этой связи он подчеркнул, что обязанность адвоката по предотвращению конфликта интересов доверителей состоит также и в том, чтобы воздерживаться от оказания юридической помощи новому доверителю, если это нарушает конфиденциальность сведений, предоставленных ему прежним доверителем, или создает риск такого нарушения, при этом сведения, предоставленные адвокату одним доверителем, не могут служить для другого доверителя источником получения преимуществ, и адвокат не может представлять лицо, интересы которого противоположны интересам его доверителя или бывшего доверителя, т.е. адвокат всегда должен принимать все возможные меры для того, чтобы избегать конфликта интересов доверителей.
В п. 7 Рекомендаций по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности, утвержденных Советом ФПА, особо отмечено, что даже если действие режима адвокатской тайны прекращено самим доверителем, это не должно открывать возможности для причинения бывшему доверителю какого-либо вреда, связанного с использованием информации, ранее составлявшей предмет адвокатской тайны.
Совет признал презумпцию добросовестности адвоката Ш. опровергнутой и в данной части, а ее вину в совершении дисциплинарного проступка – доказанной. Действия адвоката Ш., совершенные при оказании юридической помощи Де., Совет оценил как умышленное нарушение подп. 5 п. 4 ст. 6, п. 1 ст. 8 Закона об адвокатуре во взаимосвязи с положениями п. 1–5 ст. 6 КПЭА, подп. 4, 10 п. 1 ст. 9 и п. 1 ст. 11 КПЭА и прекратил ее статус, указав, что она сможет повторно сдать квалификационный экзамен не ранее чем через два года.
Адвокаты не оценили решение Совета
В комментарии «АГ» адвокат, член правления АНО «Центр урегулирования конфликтов в медицине» Ирина Гриценко отметила, что, с одной стороны, она положительно относится к тому, что АП г. Москвы бдительно следит за тем, чтобы адвокаты соблюдали КПЭА, в особенности в отношениях с доверителем. С другой стороны, как и в решении Совета АП г. Москвы в отношении адвоката Ш., бывает непросто получить от доверителей письменные доказательства того, что они уведомлены или дали согласие на определенные действия. Ирина Гриценко добавила: в период активной работы через мессенджеры это становится практически невыполнимым условием. «Обращаю внимание, что бухгалтера решили вопрос подписания документов путем подключения юридических лиц для работы удаленно, и большинство договоров подписываются при помощи ЭЦП. Возможно, и адвокатура достигнет прогресса, и у нас появится своя программа, в которой мы сможем удаленно получать согласование у доверителей и предоставлять подтверждения в случае сомнений», – указала адвокат.
Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Максим Беляев согласился, что формально соглашение с доверителем Де. было заключено в период, когда адвокат являлся и представителем Д. «Но мне представляется поспешным и не вполне обоснованным вывод Совета АП г. Москвы о том, что адвокат разгласила сведения, сообщенные ей доверителем Д., в связи с оказанием юридической помощи. В решении отсутствуют данные о том, какие конкретно сведения были разглашены адвокатом Ш в рамках оказания юридической помощи Д. и как эти сведения были использованы в интересах Де. Само по себе обращение в суд от имени доверителя Де., в том числе заявление ходатайства о применении мер по обеспечению иска, как это указано в решении, не свидетельствует о разглашении адвокатской тайны», – полагает он.
По мнению Максима Беляева, принимая решение о прекращении Ш. статуса адвоката, Совет не дал оценку тяжести совершенного им проступка, не установил, повлекло ли для доверителя Д. такое нарушение негативные последствия, и, если повлекло, то в чем это выражено. Он посчитал решение о прекращении статуса адвоката неоправданным.
Марина Нагорная
Источник: Адвокатская газета.