Дружба непоколебима, истина – не помеха

Дружба непоколебима, истина – не помеха
16 ноября 2021

В сентябре с.г. на сайте ФПА РФ была размещена моя статья «Не допускать двойной ответственности», которая вызвала оживленную дискуссию. Наиболее весомо в ней прозвучала публикация первого вице-президента ФПА РФ, президента АП г. Санкт-Петербурга Е.В. Семеняко «Мне Генри друг, но истина дороже». Перекличка заголовков, конечно, не может не восприниматься, как продолжение полемики. Но повод для нынешней статьи – вовсе не желание доспорить. Неоднозначные вопросы между друзьями и единомышленниками можно успешно обсудить в личных контактах. Повод иной – новое представление Московского горюста – и на этот раз более суровое – о прекращении статуса адвоката С., привлеченного к административной ответственности за участие в несогласованном митинге. Кроме того, со мной связывались два руководителя региональных адвокатских палат, интересуясь, имеют ли право вице-президенты АП вносить представления о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвокатов, признанных виновными в административном правонарушении. Посчитал, что проблема в силу ее практической значимости требует дополнительного, более обстоятельного рассмотрения.

Универсальный принцип юридической ответственности

К моменту поступления в АП г. Москвы представлений Главного управления Министерства юстиции по г. Москве о возбуждении дисциплинарных производств в отношении адвокатов, привлеченных к административной ответственности за административные правонарушения, позиция Конституционного Суда РФ в отношении применения non bis in idem уже полностью сформировалась: правило это универсально, носит абсолютный, не знающий исключений ни для каких отраслей права характер.

Необходимо только учитывать, что, во-первых, такая позиция Конституционного Суда РФ (далее – КС) выражена в нескольких постановлениях и ограничивать анализ только одним некорректно; во-вторых, они приняты в последние годы, каждый раз разрешая поставленные заявителями перед КС вопросы о неконституционности разных законов и их правоприменения, и потому по необходимости развивают и дополняют друг друга.

В Постановлении от 21 марта 2013 г. № 6-П КС указал на правило non bis in idem как универсальный общеправовой принцип, исключающий повторное привлечение лица за одно и то же деяние не только к уголовной ответственности, как буквально следует из текста ст. 50 (ч. 1) Конституции РФ, но также административной и дисциплинарной. При этом КС не высказывался по вопросу о применении за одно и то же правонарушение разных видов юридической ответственности, поскольку предметом рассмотрения по данному делу он не являлся: военнослужащие Р.В. Боскачев, И.В. Овсянников и Д.А. Савельев оспаривали конституционность нормы Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», допускавшей увольнение с военной службы за дисциплинарные проступки, ранее уже повлекшие дисциплинарные взыскания и, кроме того, не устанавливающей срока для такого увольнения [1].

Ответ на этот, действительно, тогда спорный и в правовой науке, и в деятельности правоприменительных органов вопрос – иначе он не дошел бы до Конституционного Суда – был дан в Постановлениях КС по двум другим делам: от 4 февраля 2019 г. № 8-П и от 6 апреля 2021 г. № 10-П.

В первом было признано неправомерным, нарушающим принцип non bis in idem привлечение индивидуальной предпринимательницы У.М. Эркеновой за одно и то же деяние (нарушение правил страхования) к двум видам юридической ответственности: штрафной финансовой – по Федеральному закону «Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования» и административной – по ст. 15.33.2 КоАП. Во втором КС указал на неосновательность возложения двойной ответственности на директора коммерческой организации, в отношении которой была введена процедура наблюдения, В.А. Вострикова: административной – по ст. 14.13 КоАП и процессуальной – по ст. 332 АПК.

КС критически оценил доводы, по которым суды отклоняли жалобы заявителей на недопустимость привлечения их к двойной ответственности, о наличии в совершенных деяниях признаков самостоятельных правонарушений, отличающихся объектом посягательств и юридическим статусом нарушителей. Для соблюдения принципа non bis in idem, подчеркнул КС, правовое значение имеет совпадение объективной стороны деяния (действия или бездействия) и лица, его совершившего, независимо от правовой характеристики этого лица как субъекта правонарушения.

Аналогично о правиле non bis in idem высказался Европейский Суд по правам человека (далее – ЕСПЧ). Признав его фундаментальным принципом, ЕСПЧ отметил, что «применение этого принципа регулируется триединым условием тождества фактов, единства нарушителя и единства защищаемого правового интереса. Следовательно, согласно этому принципу, к одному и тому же лицу не может быть более одного раза применена санкция за однократное незаконное поведение, рассчитанная на защиту одного и того же правового актива» [2].

Определив условия правоприменения принципа non bis in idem , КС в двух упомянутых выше постановлениях указал, что «положения статьи 50 (часть 1) Конституции Российской Федерации, конкретизированное федеральным законодателем применительно к сфере действия Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях посредством абсолютного запрета несения кем-либо административной ответственности дважды за одно и то же административное правонарушение, распространяются и на случаи привлечения лица за содеянное одновременно к ответственности по статье данного Кодекса и к ответственности, хотя и предусмотренной отраслевыми федеральными законами, но по своей правовой природе являющейся публично-правовой, носящей, по общему правилу, карательный, а не восстановительный характер» [3].

Такая позиция КС РФ и ЕСПЧ нашла отражение и в отечественной доктрине, где все чаще обосновывается правомерность и целесообразность при наличии в одном деянии признаков разных правонарушений применять один вид юридической ответственности [4].

Совет АП г. Москвы поэтому с полным основанием расценил утверждение о том, что принцип non bis in idem указывает на невозможность дважды привлечь только к ответственности одного вида, как устаревшее и не соответствующее современной трактовке его конституционной значимости.

Проблема двойной юридической ответственности разных видов имеет еще один аспект – процессуальный.

Дисциплинарка для спецсубъектов

Отечественный законодатель, регламентируя порядок и условия привлечения к дисциплинарной ответственности лиц, выполняющих конституционно значимые функции, стремится не допустить возможных расхождений между разными юрисдикциями. Так, статус всех спецсубъектов подлежит прекращению в случае совершения преступлений – с определенными особенностями, также предусмотренными отраслевыми законами: для одних спецсубъектов – всех преступлений, для других – и умышленных, и неосторожных, но обязательно с назначением наказания в виде лишения свободы, для третьих, в частности, адвокатов – только умышленных, но независимо от вида наказания.

Важно, однако, то, что статус в таких случаях прекращается безальтернативно, дисциплинарное разбирательство не проводится и прекращение статуса, как подчеркнул КС в уже упомянутом Постановлении от 21 марта 2013 г. № 6-П, представляет собой не меру юридической ответственности, а последствие привлечения к уголовной ответственности [5].

Административная и дисциплинарная ответственность военнослужащих и лиц, замещающих должности в государственных органах, связанных с осуществлением правоохранительной деятельности, разграничивается в самом Кодексе об административных правонарушениях и отраслевых законах. Статья 2.5 КоАП устанавливает, за какие правонарушения эти спецсубъекты несут дисциплинарную ответственность, а за какие – административную, на общих основаниях. Эту норму закрепляет Дисциплинарный устав Вооруженных Сил РФ: «за административные правонарушения военнослужащие несут дисциплинарную ответственность в соответствии с Дисциплинарным уставом Вооруженных Сил Российской Федерации, за исключением административных правонарушений, за которые они несут ответственность на общих основаниях» (п.47).

Разбирательства правонарушения в разных юрисдикциях не происходит: в случаях, квалифицируемых по ч. 1 ст. 24.5 КоАП, производство по делу об административном правонарушении прекращается и материалы направляются для привлечения указанных в данной норме лиц к дисциплинарной ответственности в соответствии с законами и подзаконными актами, регулирующими прохождение ими государственной службы. Тем самым предотвращается возможное расхождение в установлении и юридической оценке одного и того же деяния в разных юрисдикциях.

Отрицание действия принципа non bis in idem для разных видов публично-правовой ответственности за одно правонарушение делает такое расхождение в сфере адвокатуры вполне вероятным.

Преюдиция и стандарты доказанности

Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» связывает запрет в получении статуса адвоката и его безальтернативное прекращение только с судимостью за умышленное преступление. Привлечение к административной ответственности (и осуждение за неосторожное преступление) получению и сохранению статуса адвоката не препятствуют.

В отличие от других спецсубъектов адвокаты несут административную ответственность на общих основаниях за любые административные правонарушения. С другой стороны, установление оснований для привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности отнесено законодателем к компетенции органов адвокатского сообщества. Постановление суда о признании адвоката виновным в административном правонарушении не имеет для них преюдициальной силы.

Полагаю, коллеги согласятся со мной в том, что стандарты доказанности обвинения в наших судах и преодоления презумпции добросовестности адвоката в дисциплинарном производстве могут не совпадать. Кстати, КК и Совет АП г. Москвы, понятно, поинтересовались обоснованностью привлечения адвокатов Г. и М. к административной ответственности за пронос на территорию места содержания под стражей запрещенных предметов. Обмен мнениями показал, что один из них был бы точно оправдан ввиду недоказанности самого деяния, умышленная вина второго, скорее всего, также не была бы сочтена подтвержденной.

Но закон не допускает оспаривания обстоятельств, окончательно установленных в рамках административной юрисдикции, дисциплинарными органами различной ведомственной принадлежности. Для иных спецсубъектов такая возможность устраняется самим КоАП путем селекции административных правонарушений. Что касается адвокатов, несущих административную ответственность за любые административные правонарушения на общих основаниях, то здесь уполномоченным органам – региональным управлениям Минюста и учреждениям ФСИН – в случаях, когда деяние обладает признаками и административного правонарушения, и дисциплинарного проступка, надо определять юрисдикцию, в которой будет осуществляться привлечение к ответственности. В адвокатуре традиционно рассматриваются сообщения следственных изоляторов (через представления управлений юстиции и вице-президентов АП) о нарушениях адвокатами установленного законом порядка в сфере деятельности этих учреждений: одни представления удовлетворяются, другие отклоняются. Однако до самого последнего времени представлений о применении к адвокатам двойной ответственности в адвокатские палаты не поступало.

Разъяснение № 2/16 КЭС ФПА: возбудить – не значит привлечь

Мосгорюст, оспаривая заключения КК, посчитал, что они противоречат Разъяснению КЭС ФПА № 2/16. Совет АП г. Москвы таких противоречий не усмотрел, поскольку в данном случае КЭС по запросу президента ФПА РФ разъясняла не вопрос о применении дисциплинарной ответственности к адвокату, уже наказанному за содеянное в другой юрисдикции, а правомерность возбуждения дисциплинарного производства, если в действиях, предположительно совершенных адвокатом, имеются признаки не только дисциплинарного проступка, но также уголовно или административно-наказуемого деяния.

Все члены КЭС были едины в том, что принципиального препятствия для возбуждения дисциплинарного производства такая двуобъектность не создает. Дискутировался другой вопрос – всегда ли? Я, в целях минимизации трудозатрат органов АП, предлагал: когда адвокат обвиняется заявителем только в совершении преступления и очевидна невозможность вычленить в его действиях дисциплинарные нарушения, в возбуждении производства следует отказывать в связи с отсутствием допустимого повода (подп. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА). Большинство склонилось к тому, что возбуждаться следует всегда. И в этом тоже есть свои резоны: ответ коллективных органов адвокатского сообщества, конечно, весомей, чем индивидуальный отказ президента АП. На том и порешили.

В Разъяснении четко сказано: «квалификационная комиссия и совет адвокатской палаты субъекта РФ не вправе делать выводы о наличии в поведении адвоката признаков уголовно-наказуемого деяния и административного правонарушения». И вот уже без малого шесть лет, руководствуясь данным Разъяснением, органы адвокатской палаты не испытывают особых проблем, разрешая дисциплинарное производство в зависимости от возможности разграничить признаки преступления и дисциплинарного проступка: либо производство откладывается до разрешения возбужденного уголовного дела, либо прекращается, либо рассматривается только в части нарушений правил профессии.

В Разъяснении действительно содержится ссылка на доктринальные источники, допускающие возможность привлечения нарушителя за совершение одного деяния к разным видам ответственности, без разграничения их на публично-правовые и компенсационные. Признавая эту точку зрения устаревшей, Совет АП г. Москвы в решении по дисциплинарному делу адвоката М. привлек внимание к тому, что постановления Конституционного Суда РФ, определившие конституционно-правовое толкование принципа non bis in idem, были приняты в последние годы уже после данного Разъяснения КЭС и не могли учитываться при принятии Разъяснения.

И в завершение, пожалуй, главное: все рассуждения о двойной уголовной и дисциплинарной ответственности адвокатов в современном российском праве носят сугубо теоретический характер – на практике его не существует, ибо осуждение адвоката за умышленное преступление влечет автоматическое и безальтернативное прекращение его статуса советом АП субъекта РФ, исключая дисциплинарное разбирательство каких-либо претензий к адвокату.

А вот мысль о совмещении административной и дисциплинарной ответственности адвоката ни у кого из тогдашних членов КЭС не родилась в силу полного отсутствия таких сюжетов в действительности. И если бы не засылка Мосгорюстом в АП г. Москвы постановлений судов об административном наказании адвокатов с требованием привлечь их за то же нарушение к дисциплинарной ответственности, такая мысль меня бы явно не посетила, и не было бы этой и предыдущей статей.

___________________________________________________________________

1. Постановление КС РФ от 21 марта 2013 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности подпункта “в” пункта 2 статьи 51 Федерального закона “О воинской обязанности и военной службе” в связи с жалобами граждан Р.В. Боскачева, И.В. Овсянникова и Д.А. Савельева» (п. 4.2).

2. Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 февраля 2009 г. по делу «Сергей Золотухин против России», жалоба № 14939/03, Большая Палата (п. 36).

3. Постановления КС РФ от 4 февраля 2019 г. № 8-11 «По делу о проверке конституционности статьи 15.33.2. Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой гражданки У.М. Эркеновой» (п. 4.3); от 6 апреля 2021 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности части 4 статьи 14.13 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой гражданина В.А. Вострикова».

4. Постатейный комментарий к Кодексу РФ об административных правонарушениях. Часть первая. Главы 1–8. Том 1 (под общ. ред. Л. В. Чистяковой). Изд-во «Росбух», 2019.

5. Постановление КС РФ от 21 марта 2013 г. № 6-П, п. 5.1, абз. 8.

Источник и фото: ФПА РФ.

Поделиться в социальных сетях

Хотите получать сообщения обо всех важных
новостях и событиях на нашем сайте?